С тех пор, как в 2003 году в Уголовный кодекс Кыргызстана была введена статья «Пытки», наказание по ней понес всего один человек. При этом статистика указывает на десятки, а то и сотни жалоб в год на жестокое обращение со стороны правоохранительных органов.
День, который изменил жизнь семьи
5 января 2011 года спецназовцы из «Альфы» проводили спецоперацию по поимке «боевиков» в селе Беш-Кюнгей возле Бишкека.
Ключевое столкновение во время операции проходило на территории, где жил местный житель Майрамбек Топозов. Он, в итоге, пострадал в этой истории больше всех — в ходе спецоперации его дом полностью сгорел.
До этого дня, который перевернул всю его жизнь, Топозов занимался подсобным хозяйством, а также работал охранником кошары, возле которой и проживал вместе с семьей.
Его жена принимала заказы по изготовлению кыргызских национальных одеял «сеп». Вместе они растили четверых детей.
Благодаря трудоустройству обоих, финансовых трудностей в семье не было.
Вечером 5 января — вскоре после операции «Альфы» — Топозов был задержан милицией и в течение нескольких часов подвергался избиениям в здании Аламединского РОВД.
От него пытались добиться признания связи с «боевиками», которых искали спецслужбы.
Лиц, избивавших его, Топозов не видел, так как они были в масках. На следующий день Майрамбека отпустили домой.
Он пытался судиться с милицией, но надзорные органы отказались возбуждать уголовное дело.
Мучения его семьи продолжаются до сих пор, так как вместе с жильем исчезло и все имущество.
Сейчас Майрамбек стал часто выпивать и уходить из дома, по этой причине жена с детьми уехала к родным в Токмок.
История семьи Топозовых — это один из множества случаев в Кыргызстане, когда власти не отреагировали на заявления о пытках.
По словам правозащитников, виновные в применении пыток почти всегда остаются безнаказанными. Почему же это происходит?
Судмедэкспертиза
Одна из основных проблем при установлении факта пыток, по словам экспертов, связана с судебно-медицинской экспертизой.
«Та схема судебно-медицинской экспертизы, которая проводится государством, не в полной мере отражает тяжесть травм, которые получают жертвы пыток. Аспекты психологических травм раскрыты не в полной мере.», — объясняет правозащитник из фонда «Кылым шамы» Рысбек Адамалиев.
Судмедэксперты утверждают, что проблема заключается и в самих жертвах, которые порой слишком поздно обращаются.
«Тяжело обнаружить, если люди обратились поздно: через неделю или через месяц», — объясняет Асипа Ибраева, заведующая отделом экспертизы при Республиканском центре СМЭ (судебно-медицинской экспертизы).
Она советует людям, пострадавшим от пыток, запасаться как можно большим количеством справок сразу после насилия.
«Если избили и человек хоть куда-то обратился, мы можем через следователя изъять все документы, заключения со скорой помощи. Это немалую роль играет в определении давности телесных повреждений», — советует Ибраева.
Она признаёт, что фиксировала «лёгкие телесные повреждения» в виде подтёков и синяков в тех случаях, когда люди жаловались на пытки со стороны милиции.
Но уверяет, что судмедэксперты работают строго в рамках закона.
«Кто-то надавить и заставить нас не может. У нас есть инструкция, что-то вне мы написать не можем. Но в моей практике был один случай при режиме [Курманбека] Бакиева (президента, свергнутого в 2010 году). С генеральной прокуратуры было оказано на меня давление, чтобы отяжелить тяжесть заключения, но я на это не пошла и дала объективное заключение», — утверждает Ибраева.
Однако близкие жертв пыток описывают противоположные ситуации при посещении судмедэксперта и в послереволюционные дни.
«Когда мы зашли, судебно-медицинский эксперт даже не посмотрел, что к чему, заявив что осмотр завершен», — рассказывает Гулумкан Топозова.
Пробелы в законе
Другая причина неэффективного расследования фактов пыток, по мнению правозащитника Рысбека Адамалиева — это пробелы в существующем законодательстве КР.
Например, статья 95 уголовно-процессуального кодекса обязывает составлять протокол задержания в течение трёх часов после доставления человека в участок.
По словам Адамалиева, некоторые милиционеры сначала удерживают людей вне участка.
«Часты случаи незаконного задержания лиц с последующим содержанием в конспиративных квартирах, или же в транспортных средствах — где угодно. А потом уже оформляют «готового» человека, который подписывает все необходимые признательные документы», — рассказывает правозащитник.
Милиция категорически отрицает эти обвинения.
«Мы, представители закона, должны работать в рамках закона», — сказал начальник следственного отдела одного из бишкекских РОВД.
По его мнению, в последнее время количество пыток в органах внутренних дел уменьшилось, а сотрудники стали работать согласно закону.
Перемены
В 2012 году, согласно данным генеральной прокуратуры, в Кыргызстане было зарегистрировано 371 обращение о применении пыток со стороны правоохранительных органов.
Из них на Бишкек пришлось 126 случаев.
Аман Абакенов, сотрудник Бишкекской городской прокуратуры, утверждает, что с тех пор как минимум в столице республики отмечается динамика уменьшения количества пыток.
По его словам, в 2013 году было 82 жалобы — на 44 случая меньше, чем годом ранее.
Более того, в этом же году, впервые в истории Кыргызстана, милиционер был приговорен по статье «пытки».
«Три дела [о пытках] были направлены в суд на рассмотрение. Одно дело уже рассмотрено и по нему имеется обвинительный приговор суда», — рассказывает Абакенов.
По мнению представителя прокуратуры, уже сам факт хотя бы одного такого случая говорит о положительных изменениях в борьбе с пытками в Кыргызстане.
Среди других положительных изменений — более широкая огласка случаев пыток общественностью, в том числе и журналистами, в последние годы.
Однако это мало утешает тех, кто подвергся пыткам.
Например, Майрамбек Топозов, после избиения милиционерами, остался нетрудоспособным.
«Ему пришлось перенести три операции на ключице, которая была сильно повреждена. Сперва травмированная часть ключицы была заменена пластиком, но пластик сломался и пришлось менять материал на железо. Поврежденной рукой Майрамбек ничего делать не может», — рассказывает со слезами на глазах его мать Гулумкан.
Трижды Майрамбек пытался покончить с собой.
«Зачем я буду жить, если я своих детей не могу прокормить?» — приводит его слова мать.
Авторы: Айрин Абдракманова и Рейхана Турдиева
