Кыргызстан стал почти родным для петербуржца Андрея Коробкина — он часто приезжает в Бишкек в качестве гостя, а также посещает регионы республики. В своей колонке на Kloop.kg он рассказывает свежим взглядом о жизни в Кыргызстане.
История №1: Санаторий
Близкое к городу ущелье. Мы собрались в горы на один день — прогуляться, залезть наверх, насколько хватит времени, и домой. Только отправились в путь — начался дождь. Сначала мы надеялись, что он закончится быстро, но дождь только усиливался. Переждать под деревом не удалось. Промокшие и замёрзшие, мы двинулись обратно. Такси уже уехало; чтобы доехать до дома, нужно было идти по дороге, затем ловить попутку…
По дороге мы увидели типичный советский пансионат, который работал. Рожденные в СССР узнали бы эту архитектуру не раздумывая: несколько уродливых бетонных зданий — администрация, жилые корпусы, столовая. Последнее — именно то, что нам и было нужно. Любой чай, кофе или просто кипяток — лишь бы согреться и просушить одежду и ноги.
Столовая оказалась пустынной: шаткие столики с клеёнками, низенькие стулья, лёгкий запах хлорки.
На наш зов из кухни вышла «хранительница очага» — пожилая женщина в головном платке, по всей видимости, повариха, администратор, уборщица и по совместительству официантка. В кухне оживлённо переговаривались её товарки, помешивая какое-то варево в огромном чугунном котле.
Из всего меню, которое было не особенно богатым, нам, поскольку мы вегетарианцы, подошли только макароны, салат, чай и хлеб. Чай был самый дешёвый — растворимый, салат — приправленный старым, слегка прогорклым подсолнечным маслом, макароны — слипшиеся в один комок и несъедобные. Но хлеб! Хлеб был очень вкусным, свежим и ароматным.
С горем пополам, согревшись тем, что дала нам природа в лице хозяйки столовой, мы попросили добавки хлеба. Я спросил, откуда они его берут.
— Мы печём его сами, — ответила хозяйка, смущённо улыбаясь.
И действительно, я забыл, что в Азии очень многие пекут хлеб дома. Это само собой разумелось.
Когда я расплачивался, она вынесла половину каравая хлеба и подарила нам. Это тоже было естественно, как вообще естественно здешнее гостеприимство.
История №2: Горячие источники
Июнь 2014 года. Мы спускаемся с гор через ущелье Алтын-Арашан. На 3800 метрах невероятно красиво и чертовски холодно, и даже спустившись, мы уже третий день не можем согреться.
Где-то возле села Теплоключенка должен быть санаторий с горячими источниками, которые нам показывали на карте, но до него ещё прилично идти. Но вдруг, не пройдя и пары сотен метров — сюрприз: на дороге нам попадается ещё один санаторий, и тоже с серными, серебряными и радоновыми ключами. Что ещё нужно для счастья?
На территории санатория было несколько жилых корпусов, пара-тройка хибар, в которых, собственно, и находились горячие ключи, а также административное здание.
Как только я подошёл к нему, откуда-то появился смотритель — пожилой мужик в рабочей одежде. Когда я спросил, он ли здесь всем заведует, мужик ответил неопределённым кивком, сопровождаемым пояснением: «Временно, пока завхоз уехал».
На вопрос, можно ли остановиться у них на ночь, смотритель немедленно повёл меня в одно из зданий, где в комнате стояло несколько застеленных кроватей. Собственно, кроме кроватей и пары тумбочек, в комнате ничего и не было.
— Пятьсот сомов с человека, — провозгласил он, обводя гордым взглядом непритязательные палаты.
— А мы тут будем одни? — на всякий случай уточнил я.
— Люди придут — подселю к вам, — с удивлением ответил смотритель.
Я подумал что, должно быть, только что обидел его незнанием каких-то местных обычаев и принялся сбивчиво объяснять, что я-де с девушкой, и мы всё же хотели бы остаться вдвоём. Ну, а если нет — так мы в палатке переночуем. Смотритель сделал испуганное лицо.
— Одни будете! — тут же стал уверять он меня, — Никого к вам не пущу!
Причину столь удивительной перемены я уточнять не стал. Но оставаться в комнате с продавленными кроватями уже не хотелось в любом случае. Куда лучше было снова встать с палаткой под открытом небом, возле бурной речки.
В итоге, сошлись на том, что оставаться на ночь мы не будем, зато воспользуемся горячими ключами, за что смотритель заломил тоже немало. Когда договорённость была достигнута, все немного расслабились, и он принялся рассказывать о своей армейской службе в советские годы, как служил в каком-то ныне российском городе. Хвалил советский режим, армию, образцовый порядок в стране, бесплатность всего.
— У нас тут Гагарин останавливался, — с гордостью говорил он, — Прямо тут и жил.
Мы сходили в один бассейн и пришли рассчитываться. Смотритель сидел на бревне, общался с одним из постояльцев.
— А как тебе люди в Киргизии? — спрашивает он, принимая очередную купюру и убирая в карман.
Я отвечаю, что в горах — очень хорошо, спокойные, дружелюбные, а в Бишкеке тоже хорошие, но более напряжённые.
— Э-э, Бишкек! — машет он рукой, — Бишкек — это не то. Совсем не то!
И пошёл в столовую — продавать водку отдыхающим в санатории «богатеньким иностранцам».
История №3: Горный пастух
Два с половиной года назад. Возвращаемся из недельного горного похода. Уже спустились довольно низко: к равнинам, где пасутся стада животных. Тут достаточно тепло, тут и там попадаются вагончики чабанов.
Мы встали с палаткой на небольшой уютной поляне возле журчащей реки. В паре десятков шагов от нас, чуть выше, стоит большая палатка, можно даже сказать шатёр, пастуха.
Мы решили установить дипломатические отношения с пастухом. До цивилизации уже всего несколько часов пути, а у нас осталось лишнее растительное масло и вермишель — почему бы не подарить продукты пастуху, который наверняка испытывает в них недостаток?
Чабан встретил нас гостеприимно, усадил на тахту, напоил чаем.
В шатре было тепло и темно. Но не настолько темно, чтобы не заметить огромную бутыль масла и целый мешок макарон, стоящие в углу. Однако, хозяин, ничем не выдав себя, с благодарностью принял от нас эти дары.
В разговоре выяснилось, что он получал высшее образование в СССР, работал на производстве то ли инженером, то ли каким-то проектировщиком, уже не помню. Когда производства в Киргизии не стало, стал пасти овец.
Рассказывал, в советские времена похищение невест в Средней Азии было очень развито. Сейчас тоже похищают, но тогда это делали повсеместно: обычай жил и процветал. С этим пытались бороться власти, но получалось не очень удачно. Девушек, говорит он, увозили прямо с улиц — ходить в одиночку было небезопасно. Не знаю, насколько это правда, местным старожилам будет виднее.
— Ездил в Россию, пытался устроиться. Но «чёрных» там не любят, — рассказывает он с улыбкой, дружелюбно.
Когда мы спрашиваем, тяжело ли ему работать пастухом, начинает смеяться и долго не может остановиться.
— Работа — не бей лежачего: там постоял, потом тут постоял, — говорит он, продолжая смеяться и колыхаться всем своим объёмистым телом, — Ничего сложного.
История №4: Отель
Гостиница находилась рядом с рестораном — одно имя, одно здание, разные помещения. Ресторан из разряда тех, которые в Бишкеке считают дорогими и респектабельными: шикарные люстры, накрытые белыми скатертями столики, неудобные стулья, сцена для живой музыки, напряжённые официанты в белых передничках и с глазами, полными ненависти.
Мы с друзьями заняли столик недалеко от сцены, чтобы можно было слушать музыку, но при этом и общаться. В этот вечер играет известный бишкекский джазовый коллектив «Солёные орешки». Кроме нас, в зале одинокая девушка и толстый деловой дядька, пыхтящий над полной тарелкой. Судя по всему, ребятам из группы тоже не очень уютно. Мы стараемся поддержать их робкими хлопками.
Чтобы рассчитаться за обед карточкой, нужно идти в отель через внутреннюю дверь — терминал есть только там, у девушки за стойкой.
Я подхожу к девушке и протягиваю ей карту с чеком. По сторонам больно смотреть — всё в сияющей позолоте, какой-то лепнине, пространство заставлено предметами декора и цветочными вазами.
— Сколько стоит у вас в отеле одна ночь? — ради интереса спрашиваю я у портье, пока она приспосабливает мою карточку, чтобы провести оплату.
Девушка поднимает на меня своё хорошенькое личико. Выражение на лице сложно передать словами. Тут и надменность, и национальная гордость, и даже толика жалости. Она оглядывает мою повседневную одежду долгим взглядом и протягивает, смакуя каждое слово: «Вообще-то. Сто. Пятьдесят. Долларов».
Я не нахожу ничего лучше, чем сказать: «А-а», после чего забираю карточку и ухожу обратно, в тяжёлых думах о собственном ничтожестве.
История №5: На бегу
Именно в Бишкеке я начал заниматься бегом, как давно планировал. Здесь полно чистого воздуха, и много чудесных мест, где тишина, пение птичек, тёплое даже в октябре солнце и естественные сложности в виде асфальтовых колдобин на пути.
Особенно, мне понравился маршрут вдоль проспекта Чуй, за ТЭЦ, в сторону района Аламедин-1 и дальше. И вот ты уже бежишь вдоль Большого Чуйского канала, а вокруг деревья, хорошо.
Окрестности на глазах меняются. Только что вокруг был город с многочисленными сверкающими «Лексусами», красующимися на фоне хрущёвок, идиотами на джипах, проносящимися по пешеходному переходу, торговыми центрами, депутатами и «Шоро — это сила». Но вот ты пробежал всего пару километров, уже исчезли позади трубы ТЭЦ — и перед глазами предстает совершенно другой пейзаж.
Сперва — то ли город, то ли село: какие-то автомойки, непонятные магазины, вот проехал мальчик верхом на осле, за ним бежит и со смехом кричит что-то его отец. Ещё десять минут ритмичного бега — и город окончательно переходит в деревню.
Частный сектор, кирпичные домики. Дорога становится грунтовой. Дети играют во что-то, собравшись кучкой возле калитки. Вода в канале становится значительно чище, прозрачнее — видимо, я миновал стоки.
Я пытаюсь понять, где нахожусь, чтобы потом посчитать километраж. Вглядываюсь на бегу в стены домов, но нигде не видно номеров и названий улиц. За очередным поворотом дороги вижу вдалеке человека, ведущего корову с водопоя. Устремляюсь к нему и кричу издалека: «Подскажите, какая это улица?».
— А зачем тебе? — хитро спрашивает он в ответ.
Подбежав, вижу, что это пожилой смуглый мужик-кыргыз с морщинистым лицом. Я объясняю, что хочу высчитать пресловутый километраж. Он отвечает, что улиц здесь нет вовсе — это микрорайон Учкун, а вон там, по ту сторону канала — село Покровка.
— А сколько километров до ТЭЦ? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.
Он прикидывает, задумчиво подняв глаза, сдержанно улыбается и наконец отвечает: «Километров шесть до ТЭЦа».
Я благодарю, разворачиваюсь и бегу обратно. Мне определённо нравятся люди в местной глубинке.
История №6: Буддисты
Друг повёз нас в предгорья, в село Горная Маевка. Там, среди обычных сельских домиков, стоит настоящий маленький буддийский храм. Вернее, дом местной буддисткой общины, в котором живут несколько человек.
Мы общались в основном с одним парнем, который встретил нас и провёл внутрь. Он был действительно очень похож на буддийского монаха: спокойный, с мягким лицом, будто не от мира сего, с коротким ёжиком волос.
Сначала мы зашли в дом, где послушали, как он поёт мантру перед алтарём. Затем отправились пить чай. Прямо во дворе у них располагалась кухня — каждый, по идее, мог беспрепятственно зайти во двор и сделать себе чая или выпить воды.
Мы устроились в длинной беседке на скамьях за деревянным столом. Я шаблонно считал, что буддийские монахи вообще-то никуда не ездят. Они постоянно сидят дома или, максимум, ходят медитировать куда-нибудь на природу.
Деньги они берут из пожертвований или частных взносов, ну или продают какие-нибудь рукодельные украшения для любителей тематической символики — не знаю. И, наконец, я считал таких монахов лишёнными всяческой национальной идентификации.
Оказалось, что я был не прав во всех пунктах. Во-первых, учитель этих монахов — сенсей из Японии. Он приезжает к ним, а они периодически ездят к нему. Во-вторых, наш собеседник занимался ни много ни мало — туристическим бизнесом. Он организовывал для европейцев и россиян поездки по различным священным местам и был отлично осведомлён о процедурах получения виз, стоимости билетов и туристических маршрутах.
В-третьих, он был родом из Донецка. Тогда как раз начинались различного рода волнения в Восточной Украине, и он недавно ездил туда, чтобы поучаствовать в митинге за что-то против чего-то.
Кстати, супруга у него — китаянка. К сожалению, с нею тогда встретиться не удалось, но когда-нибудь потом, кто знает.
Мы допили чай, и он проводил нас до выхода. Лицо у него всё это время было доброе и немного отрешённое.
История №7: Мёд
Село Тосор, южное побережье Иссык-Куля. Лето, жара. Мы живём в юрточном городке «Планетарное Око», который ставится в одном и том же месте каждый год. Там проходят семинары, мастер-классы, обсуждения, приезжают различные учителя и преподаватели со своими группами.
Все живут в юртах. Утром, пока относительно прохладно, можно заниматься, купаться, гулять. Затем наступает мёртвый период — полуденный зной, когда невозможно ничего делать, даже просто отдыхать и ничего не делать, и приходится проводить это время в полудрёме, закрывая тундук сверху юрты, в который заглядывает беспощадное сверкающее солнце.
Как-то раз мы решили всё же вылезти из своего убежища и пройтись в Тосор. Идя по сельской дороге, мы увидели манящую вывеску с надписью «мёд» возле одного из домов, и, недолго думая, решили купить килограмм, а то и больше.
Мы долго стучались в калитку. Наконец из дома во двор вышел мальчик лет десяти или одиннадцати. По-русски он говорил плохо, но тем не менее объяснил, что взрослых нет дома, и он им сейчас позвонит.
Пока мы ждали хозяев, мальчик провёл нас внутрь дома и усадил на стулья. Внутри комната оказалась просторной, завешанной коврами, уставленной какой-то мебелью, утварью и весьма захламлённой. Добрую четверть комнаты занимала огромная печь, схожая с русской.
Мальчик подхватил с печи бутылку с чем-то коричневым внутри и предложил нам. В бутылке оказался народный напиток, приготовленный из истолчённых, обжаренных и настоянных на воде зёрен. В Бишкеке такой напиток выпускает компания «Шоро», а в сёлах люди делают его сами и называют максым.
Мальчик налил нам по стакану, мы с удовольствием выпили. На диалог он шёл плохо: то ли просто не хотел говорить, то ли плохо понимал нас.
Наконец, явились хозяева: типичная кыргызская апашка с приятным морщинистым лицом и её сын — крупный добродушный парень.
По-русски они говорили прилично, и мы немного пообщались, пока хозяева наливали нам свежий мёд из большого бидона. Когда они узнали, что нам понравился зерновой напиток, нам просто так подарили целую бутылку.
Время, которое мы провели в этом доме и общались с этой гостеприимной семьёй, запомнилось мне тем, что я не чувствовал себя за границей. Я вообще не ощущал себя в какой-либо стране, части света, среди чужого народа. Я просто чувствовал себя среди хороших людей, в месте, затерянном где-то на нашей общей планете.
Автор фото: Таисия Ельцина
