Материалы, опубликованные в рубрике «Мнение», выражают личную позицию их авторов.
Сегодня меня вызвали к 10 часам на беседу в здание Государственного комитета национальной безопасности (ГКНБ). Всего я пробыл там около двух с половиной часов.
Причиной беседы стал обзорный материал, вышедший на «Клоопе» по итогам обсуждения темы прав ЛГБТ в эфире ОТРК.
Заявление на нас и ОТРК написал один из местных лидеров «патриотического движения» — он возмутился содержанием эфира на первом национальном телеканале и пересказом этого обсуждения в нашей статье.
Мне все еще сложно понять, зачем этот человек потратил ценное время сотрудников органов нацбезопасности, у которых и так много других дел — например, борьба с экстремизмом или расследование коррупции.
Встреча началась с небольшим опозданием на несколько минут. После того, как мы с адвокатом прошли через металлоискатель, нас пригласили в комнату, где проходят беседы.
Это было небольшое помещение с голыми стенами, где единственными предметами мебели были стоящий в центре стол и три стула вокруг него. Оперативников было двое — один сидел напротив нас с адвокатом, второй стоял, иногда поглядывая в окно.
Разговор сразу начался с претензий в мой адрес — почему я написал в соцсетях о предстоящей беседе в ГКНБ. Сотрудники были недовольны комментариями под моим постом и пытались мне сказать, что я нес бы ответственность, если бы вдруг возле здания ГКНБ начался стихийный митинг.
Мой ответ был простым — пост в «Фэйсбуке» был написан из соображений безопасности, чтобы мои друзья и близкие знали, что меня вызвали, и могли отреагировать в случае непредвиденных обстоятельств.
Затем мы с адвокатом ознакомились с заявлением, сотрудники ГКНБ объяснили, что они вызывают меня не потому, что они хотят как-то навредить мне, а потому что вынуждены в процессуальном порядке обрабатывать подобные обращения.
Оперативник, который взял на себя роль «плохого полицейского», начал задавать вопросы: кто автор статьи? кто инициатор? почему написали? осозновали ли возможные последствия? кто заказчик?
На вопросе «Кто заказчик?» я засмеялся и сказал, что никакого заказчика не было — сотрудник ГКНБ не понимал, что можно освещать связанные с ЛГБТ темы только потому, что представители этого сообщества сталкиваются с частой дискриминацией, а сама тема соблюдения прав человека очень важна для Кыргызстана.
Оперативник поинтересовался, почему мы тогда не освещаем другие темы, связанные с правами человека. На это я сказал, что мы, конечно же, освещаем и пытки со стороны правоохранительных органов, и случаи коррупции в госорганах, и вообще много чего.
С первыми тремя вопросами все прошло легко. Автор — я. Инициатор — я. Почему написали? Потому что это, конечно же, стоит новостного повода, ведь ОТРК — самый крупный телеканал в Кыргызстане, и там впервые на «Ой-Ордо» дали право высказаться представителям и сторонникам ЛГБТ-сообщества.
С четвертым вопросом «Осознавали ли вы возможные последствия?» оказалось все хитрее — оперативник призывал нас к ответственности за реакцию зрителей, которую вызвал эфир на «Ой-Ордо» и наша статья. Еще припомнил митинг недовольных возле ОТРК.
С точки зрения кыргызского законодательства, средства массовой информации не несут ответственности за возможные последствия своих публикаций, если в содержании их материалов нет призывов к противоправным действиям — примерно так я ответил.
И, конечно же, в самом материале не было никаких «призывов к противоправным действиям» — это был довольно сухой пересказ содержания эфира на «Ой-Ордо» без какого-либо личного мнения со стороны автора.
Но оперативник пытался заложить в моём мышлении, что я должен осозновать ответственность за возможные последствия, и порекомендовал впредь не писать материалы по этой теме.
Со своей стороны могу сказать, что мы, конечно же, будем публиковать дальше материалы о случаях дискриминации членов ЛГБТ и нарушения прав человека в целом.
Не понимаю, почему издания должны брать на себя ответственность за реакцию читателей, которая может быть совершенно разной. Тем более, что мы никаких законов не нарушаем, а выполняем свой журналистский долг — освещаем проблемы и доносим их до общества.
Почему мы должны ставить в себе барьер из самоцензуры, опасаясь возмущенных граждан или других одиозных личностей? Это вмешательство в редакционную политику издания и нарушение Конституции в части запрета цензуры в стране.
Очень важно сказать, что никакого уголовного дела против «Клоопа», ОТРК или меня нет. Это заявление стало только поводом для изучения обстоятельств, и, как я понял из беседы, каких-либо нарушений законодательства Кыргызстана с нашей стороны нет.
После беседы мне пришлось написать объяснительную, а потом еще раз переписывать её из черновика на чистовик. Пока я переписывал, адвокат с оперативником обсуждали преимущества одной модели сотового телефона над другой, и я иногда интересовался у сотрудников особенностями работы в ГКНБ.
В конце мы сошлись в том, что все прошло более-менее хорошо, насколько это возможно, и еще договорились в дальнейшем сотрудничать в вопросах противодействия коррупции.
