18+
история Санжара
«Можете больше не шушукаться. Это Санжар, наш сын»
Исполнительный директор кыргызской ЛГБТ-организации — о том, как поборол свою трансфобию, а затем сам совершил переход, стал трансгендерным мужчиной и ЛГБТ-активистом
Меня зовут Санжар Курманов, мне 29 лет, я сейчас живу в Бишкеке, и я трансгендерный человек. Около 10 лет я занимаюсь ЛГБТ-активизмом в Кыргызстане. Наша организация «Лабрис» защищает представителей ЛГБТ от насилия и дискриминации.
Осознавать свою ориентацию я начал в 19 лет. До этого всегда думал, что нужно жить, как все. И если все встречаются с людьми противоположного пола, значит и мне нужно. Но так жить не нравилось. Когда я уехал учиться, начал задумываться о своих предпочтениях. Тогда я ещё был женщиной, копался в себе и чётко стал понимать: мне нравятся женщины, а не мужчины.
Осознавать свою ориентацию я начал в 19 лет. До этого всегда думал, что нужно жить, как все. И если все встречаются с людьми противоположного пола, значит и мне нужно. Но так жить не нравилось. Когда я уехал учиться, начал задумываться о своих предпочтениях. Тогда я ещё был женщиной, копался в себе и чётко стал понимать: мне нравятся женщины, а не мужчины.
Трансгендерность
несовпадение гендерной идентичности человека с зарегистрированным при рождении полом. Некоторые трансгендерные люди идентифицируют себя с полом, противоположным зарегистрированному. Другие имеют идентичности, выходящие за рамки бинарной гендерной системы (мужской / женский пол)
ЛГБТ
Аббревиатура «ЛГБТ» расшифровывается как «лесбиянки, геи, бисексуалы, трансгендеры». Термин «ЛГБТ+» сейчас считается более корректным, т.к. по умолчанию включает все возможные ориентации и идентичности, которые невозможно уместить в одну аббревиатуру.
«Лабрис»
«ЛГБТИКС организация „Лабрис“ — это общинная платформа с правозащитными и адвокационными инструментами, движимая различными поколениями активистов для защиты прав ЛГБТИКС сообществ в Кыргызстане и Центральной Азии», — говорится на сайте организации.
В ТЕМЕ
На «копание в себе» ушёл год
Постепенно я принял свою ориентацию и начал идентифицировать себя как лесбиянка. Но тогда мне ещё казалось, что найти себе пару невозможно. Помню, смотрел на людей и всё время думал: «Интересно, они "в теме" или нет?»
Затем познакомился с девушкой из сообщества, она училась со мной на одном факультете. Через кого-то нашел её номер телефона, стал писать тайные смс-ки. Она согласилась на встречу и рассказала о «Лабрисе». Помню, как я первый раз шёл в офис организации. Было некомфортно, но при этом было ощущение внутреннего протеста и азарта от того, что я делаю. В 2008 году в интернете ещё не было так много информации об ЛГБТ, а в «Лабрисе» была большая фильмотека и книги. Я пришёл, сказал, что за фильмом, выбрал «Джиа», и быстро ушёл.
Затем, уже летом, поехал в лагерь, организованный для лесбиянок и бисексуальных женщин. Там рассказывали о правах, личном принятии, лидерстве и активизме. Лагерь меня вдохновил, именно после этой поездки я начал волонтёрить на мероприятиях «Лабриса». Мне хотелось во всём помогать этой организации. Она стала частью моей жизни.
С 2011 года я начал подаваться на вакансии в «Лабрис». Когда меня не взяли первый раз, ужасно оскорбился. Потом попробовал второй раз, меня снова не взяли, зато пригласили без конкурса на позицию аутрич-работника – человека, который становится мостиком между организацией и людьми, которые о ней ещё не знают. Это опасная профессия, важно было следить за безопасностью. Всегда можно случайно попасть на гомофобно настроенного человека. Тогда могут избить или начать преследовать.
Затем познакомился с девушкой из сообщества, она училась со мной на одном факультете. Через кого-то нашел её номер телефона, стал писать тайные смс-ки. Она согласилась на встречу и рассказала о «Лабрисе». Помню, как я первый раз шёл в офис организации. Было некомфортно, но при этом было ощущение внутреннего протеста и азарта от того, что я делаю. В 2008 году в интернете ещё не было так много информации об ЛГБТ, а в «Лабрисе» была большая фильмотека и книги. Я пришёл, сказал, что за фильмом, выбрал «Джиа», и быстро ушёл.
Затем, уже летом, поехал в лагерь, организованный для лесбиянок и бисексуальных женщин. Там рассказывали о правах, личном принятии, лидерстве и активизме. Лагерь меня вдохновил, именно после этой поездки я начал волонтёрить на мероприятиях «Лабриса». Мне хотелось во всём помогать этой организации. Она стала частью моей жизни.
С 2011 года я начал подаваться на вакансии в «Лабрис». Когда меня не взяли первый раз, ужасно оскорбился. Потом попробовал второй раз, меня снова не взяли, зато пригласили без конкурса на позицию аутрич-работника – человека, который становится мостиком между организацией и людьми, которые о ней ещё не знают. Это опасная профессия, важно было следить за безопасностью. Всегда можно случайно попасть на гомофобно настроенного человека. Тогда могут избить или начать преследовать.
Лесбиянка
женщина гомосексуальной ориентации, то есть: испытывающая сексуальное, эротическое, романтическое и/или эмоциональное влечение к представителям своего пола (или/и гендера)
«Тема», «в теме»
разговорное, иносказательное обозначение ЛГБТ+ и принадлежности к ЛГБТ-сообществу в России и странах СНГ
«Джиа»
биографическая драма, повествующая о жизни и смерти манекенщицы Джии Мари Каранджи. Джиа стала одной из первых женщин, причиной смерти которой был открыто назван вирус иммунодефицита. На видео выпущена альтернативная версия картины, где остались откровенные сцены между Джией и её любовницей.
Бисексуальность
ориентация, определяемая как сексуальное, эротическое, романтическое и/или эмоциональное влечение к представителям двух полов или/и гендеров, не обязательно в равной степени и не обязательно одновременно.
Гомофобия
иррациональный страх перед гомосексуальными мыслями, чувствами, поведением и людьми, враждебное отношение к гомосексуальным людям. Аналогичным образом определяют лесбо-, транс- и бифобию.
РОСКОШЬ БЫТЬ ТЕМ, КЕМ ХОЧЕШЬ
Я ОБНАРУЖИЛ У СЕБЯ ТРАНСФОБИЮ, КОГДА УЖЕ НАЧАЛ РАБОТАТЬ В «ЛАБРИСЕ»
Смотрел на трансгендерных людей и мог посмеяться над тем, как они выглядят. Абсолютно не понимал транс-мужчин-геев. Думал: «Какой смысл был всё это делать?» В общем, вёл себя так, как, в основном, ведёт себя общество, несмотря на то, что сам был из ЛГБТ-сообщества.
Стал задумываться, почему всё это себе позволяю? Откуда у меня вообще чувство ненависти? Начал больше читать о трансгендерности. Параллельно шли мои личные процессы. Я начал понимать, что некомфортно чувствую себя в приписанном мне при рождении гендере, начал задумываться о собственной идентичности. Ходил сам в себе. Был в ужасном депресняке – настолько сконцентрирован на мыслях, переживаниях и ощущениях. Наверно, был не особо продуктивным на работе. Мне не хотелось ни любви, ни заботы, ни секса. Я был в подвешенном состоянии.
Стал задумываться, почему всё это себе позволяю? Откуда у меня вообще чувство ненависти? Начал больше читать о трансгендерности. Параллельно шли мои личные процессы. Я начал понимать, что некомфортно чувствую себя в приписанном мне при рождении гендере, начал задумываться о собственной идентичности. Ходил сам в себе. Был в ужасном депресняке – настолько сконцентрирован на мыслях, переживаниях и ощущениях. Наверно, был не особо продуктивным на работе. Мне не хотелось ни любви, ни заботы, ни секса. Я был в подвешенном состоянии.
Трансфобия
враждебное отношение к трансгендерным и транссексуальным людям
Гендер
социокультурный конструкт пола. В гендер входят все те характеристики, которые прививаются и развиваются у человека в процессе социализации, чтобы привести его поведение и мышление в соответствии с принятыми в данной культуре нормами, установками, представлениями, о поведении мужчин и женщин и других мужских и женских характеристиках
Тогда по сети «гуляла» тупая информация о том, что после гормональной терапии или хирургических коррекций я смогу прожить всего пять лет. И вот я думал: а готов ли я к этому? Конечно, информация оказалась неправдой.
Постепенно стал открываться сам для себя, задавать себе вопросы. Например, что для меня значит быть мужчиной? Я тогда ещё курил, причём любил курить тонкие сигареты. И я спрашивал себя: если я продолжу их курить, то буду менее мужчиной или как? Или: нужно ли мне научиться резать барана? Но я же вегетарианец! У меня была женская социализация, и я, например, привык убираться, мама так в детстве учила. Что мне – от этого отказываться? Пришёл к выводу, что всё это – лишь навязанная роль. И то, что я курю тонкие сигареты, ничего не говорит обо мне. Это всего лишь личные предпочтения человека. А идентичность в первую очередь – про внутреннее ощущение себя.
В конце концов я решился на переход. Первое время стеснялся называть себя в мужском местоимении. Стеснялся, когда друзья начали обращаться как к Санжару. Мне казалось, это какая-то роскошь — быть тем, кем хочешь.
Постепенно стал открываться сам для себя, задавать себе вопросы. Например, что для меня значит быть мужчиной? Я тогда ещё курил, причём любил курить тонкие сигареты. И я спрашивал себя: если я продолжу их курить, то буду менее мужчиной или как? Или: нужно ли мне научиться резать барана? Но я же вегетарианец! У меня была женская социализация, и я, например, привык убираться, мама так в детстве учила. Что мне – от этого отказываться? Пришёл к выводу, что всё это – лишь навязанная роль. И то, что я курю тонкие сигареты, ничего не говорит обо мне. Это всего лишь личные предпочтения человека. А идентичность в первую очередь – про внутреннее ощущение себя.
В конце концов я решился на переход. Первое время стеснялся называть себя в мужском местоимении. Стеснялся, когда друзья начали обращаться как к Санжару. Мне казалось, это какая-то роскошь — быть тем, кем хочешь.
Заместительная гормональная терапия
один из способов привести своё тело в соответствие с гендерной идентичностью. Вопреки распространённым стереотипам, именно гормональная терапия, а не операции, играет основную роль в изменении внешности трансгендерных людей: она вызывает изменения фигуры и черт лица , роста волос на голове, лице и теле, изменение голоса.
Трансгендерный переход
процесс приведения гендерной роли и тела человека в соответствие с его внутренним самоощущением — гендерной идентичностью. Трансгендерный переход может включать в себя как социализацию в новой гендерной роли, смену паспортного имени и юридического пола, так и медицинские процедуры по изменению внешних половых признаков.
Плюс по-прежнему было неприятие. Мне казалось, я ещё не выгляжу как Санжар, и когда люди так меня называют, они просто играют со мной
Помню свой первый опыт выхода в люди в мужских туфлях, мужских брюках и рубашке. Таксист обратился ко мне то ли в женском местоимении, то ли просто сказал «эже». Я отреагировал: «Ты к кому тут обращаешься так? Ты чё, офигел?» Он извинился. А я понял, что пока выгляжу немного между – не было бороды, голос был более феминным, люди считывали меня как женщину. А я уже всё для себя решил, и было очень обидно, что люди путаются. Это переживают все транс-люди.
Я не понимаю, почему государство у нас – последняя инстанция. Тебе в свидетельстве о рождении написали, что ты – женщина, и нужно нести это до конца дней. То, что у тебя между ног, определяет, кем ты будешь, твой дальнейший путь. Меня это бесит.
Я не понимаю, почему государство у нас – последняя инстанция. Тебе в свидетельстве о рождении написали, что ты – женщина, и нужно нести это до конца дней. То, что у тебя между ног, определяет, кем ты будешь, твой дальнейший путь. Меня это бесит.
«Эже»
обращение на кыргызском языке к девушке или сестре
Феминность
комплекс телесных, психических и поведенческих особенностей, рассматриваемых как женские
ПУТЬ СЕМЬИ К ПРИНЯТИЮ
КАМИНГ-АУТОВ Я ПЕРЕД СЕМЬЁЙ НЕ ДЕЛАЛ
За меня сделали аутинг. Это случилось, когда я ещё был волонтёром «Лабриса» и считал себя лесбиянкой. Моя девушка совершила осознанный каминг-аут – рассказала всё своей матери. А та отправилась в село к моим родителям, специально, чтобы рассказать им обо мне.
Мама и папа тогда приехали в Бишкек, швырнули в меня визиткой «Лабриса»: «Что это такое? Мы тебя заберем домой! Будем привозить только на учёбу! Изолируем от всех!». Я им ответил, что даже если они меня запрут, когда-нибудь я выйду и скажу всё то же самое.
После этого мы вопрос о сексуальной ориентации закрыли и не затрагивали вообще. Вели себя как ни в чём не бывало. Делали вид, будто ничего не произошло. Иногда меня это даже бесило. Они думали, что это какая-то фигня, не имеющая значения. После того скандала я почти перестал ездить к родителям.
Мама и папа тогда приехали в Бишкек, швырнули в меня визиткой «Лабриса»: «Что это такое? Мы тебя заберем домой! Будем привозить только на учёбу! Изолируем от всех!». Я им ответил, что даже если они меня запрут, когда-нибудь я выйду и скажу всё то же самое.
После этого мы вопрос о сексуальной ориентации закрыли и не затрагивали вообще. Вели себя как ни в чём не бывало. Делали вид, будто ничего не произошло. Иногда меня это даже бесило. Они думали, что это какая-то фигня, не имеющая значения. После того скандала я почти перестал ездить к родителям.
Каминг-аут
процесс открытого и добровольного раскрытия человеком своей сексуальной ориентации или гендерной идентичности и/или результат этого. Выражение происходит от устоявшегося англоязычного выражения «coming out», которое, в свою очередь, является сокращением от «coming out of the closet» (буквально — «выйти из шкафа», по смыслу — «выйти из потёмок, открыться»). Возможные варианты написания: камин-аут, каминг аут, каминаут.
Аутинг
предание гласности, публичное разглашение информации о сексуальной ориентации или гендерной идентичности человека без его/её согласия на это согласия
Но если сексуальную ориентацию скрыть можно, то идентичность – нет. Я начал менять свой гардероб, моя стрижка стала короче, и я понимал, что мама начнёт задавать вопросы. Стал ждать подходящего момента. Когда лёг в больницу, решил воспользоваться этим. Мама должна была приехать, проведать меня. Я думал – из-за того, что болею, она меня пожалеет. Ну, не знаю... Примет. Мы пошли прогуляться во дворе больницы. Я сказал на понятном ей языке: «Хочу сменить пол». Она вспылила: «Ты опять за своё? Не говори мне об этом никогда! Эту тему не затрагивай! Что я папе скажу?!». Я сказал ей, что это никогда не изменится. Она уехала.
Я не хотел, чтобы мой второй каминг-аут остался проигнорированным так же, как и первый. Решил, что буду «работать» с ней, буду давать информацию, не оставлю это так. Буквально через три месяца позвонил маме и сказал, что еду мимо их села с партнёркой и хотел бы остаться переночевать. Она снова начала говорить: «Ты опять эту тему поднимаешь! Я же сказала – не надо! Не приезжай!»
Я не хотел, чтобы мой второй каминг-аут остался проигнорированным так же, как и первый. Решил, что буду «работать» с ней, буду давать информацию, не оставлю это так. Буквально через три месяца позвонил маме и сказал, что еду мимо их села с партнёркой и хотел бы остаться переночевать. Она снова начала говорить: «Ты опять эту тему поднимаешь! Я же сказала – не надо! Не приезжай!»
«Сменить пол»
в ЛГБТ-сообществе выражение считается некорректным. Вместо него говорят «совершить трансгендерный переход». «Трансгендерный переход» — это процесс приведения гендерной роли и тела человека в соответствие с его внутренним самоощущением — гендерной идентичностью.
Мы поругались. Я спросил её: «Значит, вы отказываетесь от меня?» Она ответила: «Я не смогу это принять»
В тот раз я не поехал. Но сделал это позже, когда возвращался с озера Иссык-Куль. Заехал к родителям. Даже не разговаривал с ними, просто зашёл, оставил рыбу, купленную на озере, и уехал. Когда я уже добрался до Бишкека, мама перезвонила. Первое, что она спросила: какое имя я себе выбираю?
«НАЗЫВАЙТЕ ЕГО "ОН"»
Больше всего мама боялась рассказать обо мне отцу
Думала, он начнет обвинять её в неправильном воспитании. Но папа отреагировал спокойно. Сказал: «Ну и что? Я знаю, что такие люди есть. Ему сейчас сложнее, чем нам с тобой, и мы должны его поддержать». Мама, конечно, офигела от этого.
Потом она была со мной на операции по удалению молочных желез. Всё время сидела рядом. Переживала о моём здоровье. Все остатки после операции похоронила. Ну, видимо ей это нужно было.
Я старался постоянно разговаривать с ней. Чтобы она рассказывала, что чувствует, когда люди задают вопросы. А люди реально злорадствовали, они хотели самоутвердиться и почувствовать свое превосходство. Что-то вроде: «Мы-то своих детей правильно воспитали!» Мама в таких ситуациях чувствовала себя уязвимой и не знала, что ответить. Я посоветовал отвечать так: «Да – и что? Хотите это обсудить?» Она начала это практиковать и почувствовала в этом силу. Люди-то ожидали, что она – жертва, что ей будет нужна их жалость.
Потом она была со мной на операции по удалению молочных желез. Всё время сидела рядом. Переживала о моём здоровье. Все остатки после операции похоронила. Ну, видимо ей это нужно было.
Я старался постоянно разговаривать с ней. Чтобы она рассказывала, что чувствует, когда люди задают вопросы. А люди реально злорадствовали, они хотели самоутвердиться и почувствовать свое превосходство. Что-то вроде: «Мы-то своих детей правильно воспитали!» Мама в таких ситуациях чувствовала себя уязвимой и не знала, что ответить. Я посоветовал отвечать так: «Да – и что? Хотите это обсудить?» Она начала это практиковать и почувствовала в этом силу. Люди-то ожидали, что она – жертва, что ей будет нужна их жалость.
Но я замечал, что полного принятия ещё не было. Например, когда я приезжал к ним в село, где ворота всегда открыты, они закрывали ворота, будто прятали меня. Возможно мои родители сами того не осознавали, а вот я – замечал.
Ещё с братом было сложно. Брат религиозен, и он обвинял родителей в том, что они идут у меня на поводу, а вместо этого нужно было отвести меня в мечеть и «вылечить». Для него мнение людей было самым важным. Однажды мы с ним поругались, он тогда сказал: «Мне друзья говорят – у тебя кто-то непонятный, то ли сестрёнка, то ли братишка. Прикалываются надо мной». Меня это взбесило.
Ещё с братом было сложно. Брат религиозен, и он обвинял родителей в том, что они идут у меня на поводу, а вместо этого нужно было отвести меня в мечеть и «вылечить». Для него мнение людей было самым важным. Однажды мы с ним поругались, он тогда сказал: «Мне друзья говорят – у тебя кто-то непонятный, то ли сестрёнка, то ли братишка. Прикалываются надо мной». Меня это взбесило.
Я позвонил родителям и высказал всё, что до этого копилось. Что они меня не принимают, что закрывают ворота, хотят спрятать, стесняются
Они попросили прощения. Созвали всех родственников и сказали: «Можете больше не шушукаться. Это Санжар, наш сын, называйте его "он", только так и никак больше». Родственники приняли это – раз родители так сказали, они больше не перечили. Мама даже своей маме рассказала, а ей почти сто лет. Она, правда, по-своему всё поняла. Решила, что у меня начали расти другие половые органы.
А потом я позвал маму в Бишкек на день каминг-аута, рассказать свою личную историю. Она согласилась и стала первой открытой транс-мамой. Позже начала консультировать других родителей. Уже второй год консультирует. К ней в село приезжают родители, которые пока не могут принять своих ЛГБТ-детей.
А потом я позвал маму в Бишкек на день каминг-аута, рассказать свою личную историю. Она согласилась и стала первой открытой транс-мамой. Позже начала консультировать других родителей. Уже второй год консультирует. К ней в село приезжают родители, которые пока не могут принять своих ЛГБТ-детей.
АКТИВИЗМ И НЕНАВИСТЬ
В 2013 году у «Лабриса» наступили сложные времена
Закон о запрете гей-пропаганды
законопроект предусматривал уголовную ответственность за «формирование положительного отношения к нетрадиционным сексуальным отношениям», запрещал распространение информации о «нетрадиционных сексуальных отношениях» в СМИ и предусматривал ограничение организации мирных собраний, посвящённых этой тематике. Он был отозван инициаторами.
Из-за кадровой текучки не хватало сотрудников, приходилось брать на себя дополнительные обязанности. Нужно было работать, чтобы не умерла организация. Так я начал координировать программу по работе с сообществом, а потом меня сделали соисполнительным директором, на мне оказалась вся финансовая часть.
Возникло много вызовов, приходилось учиться писать отчёты и проектные заявки. В какие-то моменты я чувствовал себя сантехником, который пытается закрыть всё протечки руками и ногами. Но я верил в то, что делаю, и продолжаю верить.
Тогда в 2014 году мы понимали, что у людей мало знаний о своих правах. Начали проводить тренинги и объяснять: если тебя бьют – это не окей, нужно идти в милицию. Но люди боялись, не хотели, чтобы их ассоциировали с ЛГБТ. В тот же год в Кыргызстане анонсировали законопроект «против гей-пропаганды».
Возникло много вызовов, приходилось учиться писать отчёты и проектные заявки. В какие-то моменты я чувствовал себя сантехником, который пытается закрыть всё протечки руками и ногами. Но я верил в то, что делаю, и продолжаю верить.
Тогда в 2014 году мы понимали, что у людей мало знаний о своих правах. Начали проводить тренинги и объяснять: если тебя бьют – это не окей, нужно идти в милицию. Но люди боялись, не хотели, чтобы их ассоциировали с ЛГБТ. В тот же год в Кыргызстане анонсировали законопроект «против гей-пропаганды».
Как ни странно, этот законопроект сыграл свою положительную роль. Активисты, правозащитники и международные организации стали критиковать его. СМИ стали больше писать про ЛГБТ-сообщество
Где-то писали некорректно, но всё равно — это был мощное продвижение темы, которую раньше замалчивали. У нас появились дружественные юристы, а люди стали ощущать поддержку, обращаться за помощью, писать заявления в милицию.
В 2015 году к нам в офис закинули коктейли Молотова. Кто это сделал, мы не знаем. В милицию заявлять не стали — тогда бы опрашивали всех, кто приходит в «Лабрис», таким образом мы бы подставили сообщество. Никто в результате инцидента не пострадал, но мы решили переехать.
Потом 17 мая люди из активистких движений «Кырк-Чоро» и «Калыс» напали на нас — ворвались на мероприятие в Международный день противостояния гомо/би/трансфобии и устроили потасовку. Одна из участниц получила телесные повреждения. Мы написали на них заявление, часами давали показания. Но суд вынес решение — отправить на доследование. Вероятно, это было сделано, чтобы замять инцидент. И «Лабрис», и международные организации писали обращения в МВД, однако это ничего не дало.
В 2015 году к нам в офис закинули коктейли Молотова. Кто это сделал, мы не знаем. В милицию заявлять не стали — тогда бы опрашивали всех, кто приходит в «Лабрис», таким образом мы бы подставили сообщество. Никто в результате инцидента не пострадал, но мы решили переехать.
Потом 17 мая люди из активистких движений «Кырк-Чоро» и «Калыс» напали на нас — ворвались на мероприятие в Международный день противостояния гомо/би/трансфобии и устроили потасовку. Одна из участниц получила телесные повреждения. Мы написали на них заявление, часами давали показания. Но суд вынес решение — отправить на доследование. Вероятно, это было сделано, чтобы замять инцидент. И «Лабрис», и международные организации писали обращения в МВД, однако это ничего не дало.
«Кырк-Чоро» и «Калыс»
активисткие движения молодых мужчин-националистов, которые заявляли, что они выступают за сохранность традиционных ценностей. Почти сразу после инцидента с «Лабрисом» они пропали из публичного пространства.
Ту травму мы переживали долго. Приходили в себя. Сами того не замечая, стали выбирать закрытые места для мероприятий, сделали закрытыми аккаунты в соцсетях.
Инцидентов с тех пор не было, но в обществе изменилось немного. Как и в 2015 году, люди продолжают говорить на языке ненависти. Я сам на себе ощущаю это, мне регулярно угрожали в личных сообщениях. Стараюсь не реагировать. Знаю, что дальше комментариев они не пойдут.
Мы продолжаем работать. Хотим сделать этот мир лучше. Хотим, чтобы наступило то время, когда в Кыргызстане ЛГБТ-организации перестанут тратить свои силы на то, чтобы реагировать на насилие и дискриминацию.
Инцидентов с тех пор не было, но в обществе изменилось немного. Как и в 2015 году, люди продолжают говорить на языке ненависти. Я сам на себе ощущаю это, мне регулярно угрожали в личных сообщениях. Стараюсь не реагировать. Знаю, что дальше комментариев они не пойдут.
Мы продолжаем работать. Хотим сделать этот мир лучше. Хотим, чтобы наступило то время, когда в Кыргызстане ЛГБТ-организации перестанут тратить свои силы на то, чтобы реагировать на насилие и дискриминацию.
Текст: журналист kloop.kg Александра Титова. Фото: Тилек Бейшеналиев. Редактура: Анастасия Сечина. Иллюстрация: Наталья Макарихина. Перевод на английский: Ирина Галина. Перевод на кыргызский: Алмир Алмамбетов, Кайрат Замирбеков
Дисклеймер. Это всего лишь одна история из проекта, который создали журналисты из разных стран. Если вы хотите узнать о нем больше, пройдите по ссылке.