Азамат Омуралиев, кинокритик Kloop.kg, продолжает вести дневниковые записи с Международного кинофестиваля «Кыргызстан — страна короткометражных фильмов», в которых он расскажет о главных событиях и картинах смотра. Второй день показа: о картинах Венецианского фестиваля, уничтоживших всю конкурсную программу, и серьезных организационных проблемах.
Далее повествование ведётся от лица Азамата:
Эта новость удивила: картины старейшего мирового фестиваля показывают у нас, в Бишкеке. О Венецианском кинофестивале не знают лишь очень немногие, это смотр первых величин, где-то между Каннским и Берлинским фестивалями. 14 декабря будут показывать картины и с международного фестиваля в Локарно, очень уважаемого и именитого киносмотра, но Венеция, это, как ни крути, показатель. На второй день фестиваля «Кыргызстан — страна короткометражных фильмов», 13 декабря, показали семь (а может быть и восемь — за пятнадцать минут до конца сеанса мне пришлось уйти в другой зал на картины международного конкурса) картин с 71-го Венецианского кинофестиваля, прошедшего в сентябре этого года.
Несмотря на то, что программы конкурсов короткометражных секций как крупных фестивалей, так и важных премий (у «Оскара» тоже есть категория «Лучший короткометражный фильм»), прессой и общетвенностью чаще всего остаются незамеченными, нельзя отменить факт существования такого формата. Короткий метр — это не инвалидные полнометражки, а самобытный жанр со своей уникальной структурой и своим отличительным действием. Кажется, не понимая этого, режиссёры с СНГ делают из короткометражек амбициозные, размашистые картины, неумело завернутые в двадцатиминутный хронометраж, но венецианские конкурсанты дали ясно и наглядно понять, что же такое короткий метр.
Централизованные, с минимальным количеством персонажей и декораций, с четкой идеей и единственной сюжетной линией, эти прекрасные короткометражные фильмы (великолепен был каждый из них) демонстрировали не только качество исполнения, но и мощь кино как вида искусства. Даже единственный фильм, который мог бы существовать вне жанра кино, драматический триллер «Ребенок», и тот дает ряд исключительных сцен, которые в аудиовизуальной форме дают мощный эффект. Каждая другая картина показанной программы и вовсе не могла бы существовать в виде романа или театральной постановки.
Вот, например, «3/105», абсолютно экспериментальная картина, которая и не пытается притворяться фильмом с замашками на полный метр. Это — ряд панорамных склеек, высмеивающий популярный сегодня жанр постапокалипсиса. Разруха, безлюдье и нелепые и эфемерные паукообразные, ставшие причиной конца света: принимать картину всерьез нельзя, а по-другому она смотреться и не будет.
В отличие от неё самая дружелюбная венецианская короткометражка «Искусство» презентабельна в любом виде: и как стильная комедия, и как едкая сатира. Пробы на роль несовершеннолетней проститутки — к слову, весь сюжет фильма — создают кучу смешных моментов, но при этом резюмируют, что любое кино выражает интересы капитала, а настоящее искусство остается делом сиюминутным и естественным.
Две сугубо экспериментальные картины «Камеры» и «В ожидани мая» брали даже большим, чем просто оригинальной концепцией — в первом фильме на фоне одного приближающегося кадра набережной зачитываются медицинское заключение и письма, по котором можно понять о детективном жанре «Камер»; во втором же анимационными рисунками повествуется итальянская история крестьяской жизни через очень вольные переходы без единой монтажной склейки. Эти вольные переходы и целостность повествования, поддерживаемые ёмкой атмосферой, создают сюжет блоковский или есенинский, с такими же мощной лирикой и неоднозначной символикой. «В ожидании мая», ко всему прочему, еще и технически совершенное кино — торжество хорошего звука и идеальной картинки. «Камеры» одного плана берут же другим. В таком, казалось бы, простом или констатационном формате зачитывания описаний трупа и предсмертных переписок можно было дать место сентиментальности или интриге, но фильм берёт глубже и тоже подходит до грязи общественных низов.
Некоторые картины Венецианского показа на фестивале порой перекликались и с конкурсными картинами второго дня. Так, дидактическая история «Ребенок» с Венецианского смотра о молодой девушке, то ли скрывающей от своих родителей существование годовалой дочери, то ли подрабатывающей проституткой, использует момент с переносом младенца в вещевой сумке для демонстрации низости жизни в таком сокрытии и изоляции. А потом «Зиазан» международного конкурса демонстрирует аналогичную ситуацию, но уже в комедийном изображении — маленькая девочка сама себя запирает в чемодане дяди, чтобы добраться до Турции за пачкой шоколадных тюбиков. Ключевая разница между двумя картинами заключается даже не в жанровом несоответствии. «Ребенок» — это короткометражка, умело использующая свой формат и не углубляющаяся в контекст или предысторию; все важные сюжетные аспекты фильма ловко отмечаются нарративными приемами, не отходя от центральной темы и усиливая эффект до сильной финальной сцены. «Зиазан» же — тот самый случай полнометражки, ужатой в малый хронометраж. Из него получился бы классический детский авантюристский роман двадцать первого века с девочкой в главной роли, но весь фильм, по сути, это одна очень добрая и милая зарисовка. Стоит, впрочем, отметить, релевантный монтаж, поддерживающий дружелюбную атмосферу картины, но в определенный момент она заканчивается, и этот момент наступает слишком рано.
Аналогичные проблемы и у «Отражения», участника международного конкурса, хоррора с темой «отца и сына». Из такой масштабной завязки — старый фотоаппарат, найденный мальчиком на чердаке дома, делает снимки, показывающие город в войне; вместо невредимых машин и зданий на фотографиях сожженные автомобили и голые каркасы — не получилось ничего однозначного. Это и не хоррор, потому что фильм сам боится пугать зрителя уж слишком сильно. Это и не отцовская драма, потому что тема войны здесь важнее темы кровной. Но в итоге получается, что это и не предостерегающий военный фильм — вместо хоть какого-либо интересного вывода «Отражение» дает очевидный жизнеутверждающий финал, который мог быть подходящим только при нормальной предшествующей истории. Но и «Отражение» лишь история полного метра, собранная в двадцать минут.
Однако какими бы неподходящими формату «Зиазан» и «Отражение» ни были, это картины, снятые на уровне: они смотрятся легко и никакими уж слишком явными минусами не отягощены. «Окситоцин», белорусский участник международного конкурса, проваливается во всём. Это, в принципе, как раз тот случай короткометражки одной идеи — «Окситоцин» состоит из одной сцены, в нем играет один актёр и сюжетная линия тоже только одна. Перформанс плохой актрисы, обвиняющей своего мужа в разрушении брака, поднимает вопросы обмана и беспочвенного доверия, но делает это какими-то совершенно нелепыми повествовательными приемами и с неубедительной игрой. Возможно, это была авторская задумка, но оправдывать низкое качество исполнения идеями — бесперспективный ход.
Однако главное разочарование фестиваля произошло из-за организационных проблем. После показа Венецианских картин отменили показ национального конкурса — вместо него я пошел на фильмы международного конкурса в другом зале, который, к счастью работал. Но и следующий за ним показ тоже отменили. В итоге вместо шести запланированных картин мне удалось отсмотреть лишь три — причем не те, которые собирался.
Вне конкурса:
«3/105» — режиссер Авелина Прат, Диего Опазо, Испания;
«Искусство» — режиссер Адриан Ситару, Румыния;
«Камеры» — режиссер Карл-Джоан Вестрегард, Швеция;
«В овертайме» — режиссер Рами Ясин, Иордания, Палестина;
«В ожидании мая» — режиссер Симоне Масси, Италия;
«Ребенок» — режиссер Али Асгари, Италия-Иран;
«Мариам» — режиссер Сиди Салех, Индонезия;
«Фердинанд Напп» — режиссер Андрэа Бальдини, Франция.
Международный конкурс:
«Отражение» — режиссер Айшад Сафаралиев, Азербайджан;
«Зиазан» — режиссер Дерья Дурмаз, Армения;
«Окситоцин» — режиссер Вадим Агеев, Белоруссия.
