В августе Кыргызстан стал одним из пяти членов Евразийского экономического союза наравне с Россией, Беларусью, Казахстаном и Арменией. За месяцы до этого события торговцы на рынке «Дордой» с тревогой ожидали, не подвергнут ли грядущие изменения их бизнес опасности. Их откровения показывают изобретательность и нюх на новые возможности, что позволяет предположить, что «Дордой» останется центром евразийской торговли.
Перевод с английского языка. Оригинал материала опубликован на сайте Eurasianet.org, его авторами являются французский журналист Жереми Берлиу и венгерский фотограф Тамаш Пацай.
В 1992 году, сразу после того, как Кыргызстан обрел независимость, бывший глава спортивного комитета кыргызской коммунистической партии — Аскар Салымбеков — решил попробовать себя в капитализме. За 23 года с момента основания детище Салымбекова превратилось в самый большой рынок в Центральной Азии и промежуточный пункт торговли между Китаем и Европой.
Цифры статистики «Дордоя» воспринимаются как описание экономики небольшой нации. Согласно данным Всемирного банка за 2009 год, рынок образует плотный лабиринт из 30 тысяч контейнеров, здесь косвенно и непосредственно работает более 150 тысяч человек. С приблизительным ежегодным оборотом в 3 миллиарда долларов США, «Дордой» — это не просто рынок, а жизненно важная артерия в экономике страны.
Все эти данные поставили его в гущу обсуждения о вступлении страны в ЕАЭС. Перед вступлением в союз торговцы занимали лидирующее место на евразийском рынке, благодаря ловкой игре на разнице таможенных тарифов между Кыргызстаном, Китаем и Казахстаном. Присоединение к ЕАЭС сделает обмен товарами с Китаем менее выгодным, при этом торговать с остальными членами объединения станет удобнее.
Вопреки пессимистическим прогнозам, вступление в ЕАЭС для Кыргызстана может не обернуться похоронными колоколами для тех, кто зависит от рынка. Истории торговцев расскажут всё сами за себя.
Жылдыз: «Мы не должны преувеличивать, ЕАЭС — не лучшее решение, но при этом мы — не Греция».
Жылдыз 39 лет. Она владеет контейнером на «Джунхае» — в так называемой «китайской» части рынка «Дордой».
Летний день после обеда, близится вступление в ЕАЭС, базар пустеет.
Только контейнер Жылдыз и еще один в том же проходе все еще открыты. Прогулка в этих проходах может оказаться пугающим опытом для тех, кто здесь раньше не бывал. В часы пик мужчины и молодые ребята, управляющие тачками, перевозящие продукты и товары торговцев так и норовят сбить с ног зазевавшегося покупателя, не успевшего уступить им дорогу.
Сейчас здесь тихо.
Между визитами двух покупателей, которые хотели купить надувные бассейны, Жылдыз обдумывает свое нынешнее положение. Интенсивная жара этим летом — хорошее подспорье для бизнеса.
«Только из-за этой жары и того, что покупатели активно раскупают надувные бассейны, я все еще не закрываю контейнер», — говорит Жылдыз.
Но в долгосрочной перспективе эта тенденция может не сохраниться.
«Пять лет назад мы работали часов до 4-5, но с 2011 года [когда Россия, Казахстан и Беларусь создали Таможенный Союз] продажи упали», — сетует Жылдыз.
Раньше её покупателями были преимущественно казахи и россияне. Они покупали дешевые продукты оптом. По мере роста таможенных ставок Казахстана в связи со вступлением в Таможенный Союз, количество покупателей таяло на глазах.
Вступление подкинуло проблем для Жылдыз:
«Да, реэкспортировать товары в Казахстан стало дешевле, но привозить их из Китая стало гораздо дороже. Если я буду работать по текущей бизнес-схеме, я никогда не добьюсь высокого товарооборота».
Несмотря на все невзгоды, Жылдыз мыслит как предприниматель:
«Мы не должны преувеличивать, ЕАЭС — не лучшее решение, но при этом мы — не Греция. Еще много денег можно заработать».
Жылдыз видит путь к развитию в адаптации к новым условиям рынка, а также выработке новой стратегии. И в том, и в другом у неё уже есть опыт. В 1990 году она закончила карьеру журналиста и подалась в торговцы. В то время «Дордой» только набирал силу.
Каждый год Жылдыз начала ездить в Иу — китайский город в провинции Чжэцзян.
«Я проводила там только 10 дней, но переводчик, проживание, еда, транспортировка товаров — все это обходилось мне очень дорого», — рассказывает Жылдыз, — «Появление китайских и дунганских транспортировочных компаний на рынке очень облегчило ситуацию. Все стало проще и дешевле».
Китайский импортер, с которым Жылдыз работала раньше, теперь сократил свою деятельность в Кыргызстане. Из 20 контейнеров, которые он использовал ранее, сейчас осталось только 5. Это вынуждает Жылдыз менять схемы поступления товаров.
«В сложившихся условиях менять схемы моих поставок очень дорого и сложно», — комментирует она. Именно это вынудило её вновь менять профессию — теперь она учится на нотариуса, чтобы сделать это своим основным заработком.
Эрлан и Руслан захватывают Евразийский рынок меховых шапок
В то время как ЕАЭС побудил одних торговцев уйти в иные отрасли, другие еще не готовы сдаваться. Эрлан и Руслан — тридцатилетние братья — видят во вступлении в экономическое объединение возможность забыть неудачный опыт нескольких прошедших лет торговли.
«Обычно мы продаем около 30–40 тысяч шапок в год», — говорит Эрлан.
Их небольшой контейнер (и выставочный зал одновременно) открывается сразу на два прохода посреди лабиринта «Дордоя». Это типичный пример маленького семейного бизнеса, который открыли их родители 20 лет назад.
За холодными стальными стенами этого контейнера братья ведут свой бизнес, продавая товары по всей Евразии. Четыре пятых от их оборота — это экспорт.
«Думаю, можно найти наши шапки на всем пространстве от Киева до Владивостока», — с усмешкой говорит Руслан.
Повышение таможенных тарифов в России, Казахстане и Белоруссии привело к спаду продаж. Также этому поспособствовало падение курса рубля в России.
«На каждую тысячу долларов, которую мы зарабатывали раньше, сейчас мы зарабатываем только пять», — сетует на свою судьбу Эрлан.
Затянувшийся процесс по вступлению в ЕАЭС навел братьев на серьезные размышления о своей дальнейшей судьбе.
«Возможно, мы могли бы стать фермерами, ведь в Кыргызстане столько земли», — предлагал Эрлан, не проявляя при этом особого энтузиазма. Проведя на рынке 20 лет, тяжело переключиться на другой образ жизни.
Руслан и Эрлан нашли решение в модернизации и адаптации производства.
«В Кыргызстане нет сырья, все фабрики перестали работать с 1991 года», — говорит Руслан.
Их шапки производятся в Китае, поэтому братьям приходится бывать в Урумчи и Пекине до 5 раз в год, чтобы привезти свои товары. Однако со вступлением в ЕАЭС братья решили, что нужно налаживать производство на родине.
«Мы уже производим от 50 до 100 шапок в день на нашей маленькой фабрике в Кызыл-Аскере, и мы нацелены на расширение производства», — говорит Руслан.
Братья надеются на возможность попасть на евразийский рынок, где есть почти 185 миллионов потенциальных покупателей меховых шапок.
Халил — чужеземец, изучающий новый Шелковый Путь.
Когда в 1994 году Халил посетил Кыргызстан в первый раз, «Дордой» все еще был небольшим рынком. Он был вынужден переселиться из родной Турции в Кыргызстан, чтобы изучить возможности для бизнеса в этом новом независимом государстве.
«Я завел знакомства с некоторыми людьми, которые предложили мне помочь строить новую мечеть в Бишкеке», — говорит он.
Его работа заключалась в импорте строительных материалов — это была отправная точка для роста его дела.
Поначалу Халил решил заниматься всем по чуть-чуть. Кыргызстан был многообещающим молодым рынком с большим количеством возможностей и проблем одновременно.
«Дороги были плохие, а таможенники жадные и придирчивые. Мои водители просто напросто боялись совершать поездки в эту страну из Турции», — говорит Халил.
В 2000 году он женился на кыргызке и остался в Бишкеке навсегда.
«В те дни я продавал только ковры из Газиантепа», — говорит Халил, упоминая город в Турции. Фабрика по производству ковров принадлежала его брату и он был его главным поставщиком.
Он торговал на протяжении двух десятилетий и приобрел внушительный опыт в продажах на современном Шелковом Пути. Его грузовики едут по трем маршрутам. Один из них идёт через Иран, Туркменистан и Узбекистан. Другой — через Черное море и Россию. Третий — через Азербайджан и Каспийское море, хотя этот путь используется редко.
«Выбор маршрута зависит от неофициального сбора таможенников на границе, — объясняет Халил, — если ставка на границе с Ираном повышается, мои грузовики идут через Россию, если падает — через Иран».
Торговая сеть Халила сделала его одним из главных импортёров турецких ковров в Кыргызстане. В Бишкеке у него есть в среднем 5-6 покупателей в день, на выходных — чуть больше. К тому же он обеспечивает товаром более 50 магазинов по всей стране.
На встрече накануне официального вступления Кыргызстана в Евразийский союз Халил, как и большинство торговцев «Дордоя», не имел представления о том, какими будут новые таможенные условия для торговцев. Он ожидал увеличения таможенных сборов в среднем на 40% — достаточно для того, чтобы свести на нет прибыль, которая и так пострадала от увеличения таможенных пошлин Казахстаном и Россией.
«Стоимость одного грузовика [с товаром] может подняться на 20-35 тысяч долларов», — прогнозирует Халил.
За прошедшие годы Халил уже уменьшил количество ежегодных поставок с десяти грузовиков до пяти.
Но у Халила есть план Б: «Я даю себе время до 2016 года, чтобы решить, чего я хочу. Думаю, что из Газиантепа я завезу оборудование для налаживания производства ковров в Кыргызстане».
Халил уже настоящий гражданин Кыргызстана, поэтому он на шаг впереди всех потенциальных турецких конкурентов.
«Когда я только оформлял визу, у меня все время были проблемы с бюрократами. Этому дай 500 сомов, тому 1000. Любой торговец из Турции столкнется со всеми этими же проблемами сейчас — возможно, ему придется дать на лапу, чтобы умаслить чиновников», — делится секретами Халил.
Аскар Салымбеков: «Я никогда не мог представить, что рынок “Дордой” превратится во что-то огромное»
В своем огромном офисе на последнем этаже бизнес-центра «Дордой» в центре Бишкека, Аскар Салымбеков, президент одноименной ассоциации, не может скрыть улыбку, когда отвечает на вопрос: «Мог ли он предположить успех своего рынка?».
«Я предполагал, что это будет рынок средних размеров. Не мог представить, что это выльется во что-то таких масштабов».
«В начале 90-х в Кыргызстане не было места, куда ты мог пойти и купить товары — например, одежду. У Кыргызстана не было ничего», — говорит Салымбеков.
Предчувствуя открытие рынка, многие кыргызстанцы совершали поездки в Россию с тем, чтобы набить свои чемоданы одеждой, привезти все это обратно домой и продать. Используя своё положение в качестве главы отдела рынков Бишкека в 1991 году, Салымбеков расчистил место вокруг стадиона Спартак, чтобы торговцы могли продавать свои товары прямо из багажника.
Спрос на товары рос и Салымбеков принял решение выкупить бывший кожзавод и основать на его территории рынок, который впоследствии станет самым большим в Центральной Азии.
На первых порах у предпринимателя не было идеи строить рынок. На самом деле, он только хотел брать мзду за вход на территорию рынка. Эту идею Салымбеков позаимствовал у рынка в Одессе — в конце 80-х он ездил туда на спортивные соревнования.
Через несколько лет «Дордой» уже мог вместить две тысячи торговых мест. Через десять лет — 15 тысяч. Салымбеков к этому моменту управляет холдингом, в состав которого входит 50 компаний наряду с рынком и некоммерческими организациями, как, например, футбольный клуб «Дордой Бишкек».
Салымбеков утверждает, что именно «дух предпринимательства» помог рынку выжить в тяжелых условиях 90-х.
«Там были бандиты, но лучшая защита – это предпринимательская жилка. Все дело – в переговорах», — говорит он.
Аскар Салымбеков является одним из тех многих кыргызских деятелей, который тесно связан политикой и бизнесом. Он был близок с первым президентом Кыргызстана после обретения независимости — Аскаром Акаевым. Работал губернатором Нарынской области с 1999 по 2005 год, когда обрушившаяся революция поменяла устоявшиеся порядки. После этого восстания Салымбеков в течение короткого периода стал мэром Бишкека — до избрания его в депутаты парламента под флагом «Ак Жола» — партии президента Курманбека Бакиева.
Он предпринял еще одну попытку пробиться на политическую арену 4 октября, приняв участие в выборах в составе его собственной партии «Бутун Кыргызстан — Эмгек» . Как он говорит его целью было «поставить экономику на повестку правительства и защитить интересы предпринимателей». Однако партия набрала только 6,1 процента голосов, не преодолев семипроцентный барьер, необходимый для прохождения в законодательный орган.
В период правления Бакиева (2005-2010) «Дордой» рассматривался как безопасное убежище для предпринимателей, обеспокоенных организованной преступностью.
«Есть несколько независимых экономических секторов в Кыргызстане. “Дордой” является одним из них, и, одновременно, укрытием от любых хищников», — говорит Эмиль Насритдинов, профессор Американского университета в Центральной Азии в Бишкеке. — «Каким-то образом владельцы рынка смогли сделать его неприкосновенным».
Однако, история Салымбекова имеет и свои моменты уныния.
В период правления Бакиева ассоциация «Дордой» была вынуждена продать свое банковское подразделение — «Дос Кредос» — за бесценок. Бизнес многих предпринимателей был просто экспроприирован семьей Бакиевых и их приспешниками.
Первоначально неохотно поддерживающий идею членства в Евразийском экономическом союзе, Салымбеков открыто выступает и поддерживает эту идею, несмотря на страх перед проблемами, которые вступление в объединение причинит мелким торговцам.
«Если мы знаем, как торговать, мы должны также знать, как что-то производить», — говорит он.
Взгляд Салымбекова философский:
«На Востоке всегда были базары. Нам только необходимо приспособиться. В бизнесе всегда есть колебания. Да, прибыль сейчас упала, но мы ожидаем увеличения активности в ближайшее время».
Как и в другом бизнесе, будущее «Дордоя» может заключаться в выходе онлайн. Ассоциация «Дордой» работает над тем, чтобы предоставить новую интернет-площадку для сбыта товаров.
Челноки. Конец эры.
«Дордой», возможно, претерпел серьезные изменения с начала 90-х, но некоторые элементы с легкостью узнаются и навсегда останутся сердцем рынка. «Дордой» — ничто без челноков, искусно выжимающих прибыль из перевозки товаров через границы. Некоторые из челноков, которые стали работать в первые годы, теперь руководители процветающих предприятий, участвующих не только в торговле, но и в строительстве, текстильном производстве и других отраслях.
Современные челноки — носильщики и водители, необходимые для осуществления перевозки грузов через границы — опасаются, что их закат уже близко.
Возможно, самые важные люди среди них это упаковщики — те, кто прессует и пакует товары в легко транспортируемую тару.
Осману 40 лет. Он снует между металлическими прессами и попутно объясняет, зачем нужна его работа: «Пошлина зависит от размеров багажа». И вот дюжины рабочих прессуют товары и упаковывают его в непроницаемую пленку и фабричные упаковки, связывая их специальными шнурами.
«Обычно мы работаем весь день за 200-300 сомов», — объясняет Осман.
Несколько лет назад он зарабатывал достаточно для того, чтобы прокормить свою семью из четырех детей, он даже купил свой собственный пресс. Однако уменьшение активности на «Дордое» заставило его и его приятелей переживать тяжелые времена. Открытие границ с Казахстаном же сделало его работу ненужной.
Носильщики на границе находятся в подобном же затруднительном положении.
Пограничный пост «Кордай» — самый оживленный пост пересечения границы между Кыргызстаном и Казахстаном — находится примерно в десяти километрах от рынка.
В дни, предшествующие вступлению Кыргызстана в ЕАЭС, было в порядке вещей видеть до 50 носильщиков на границе, ожидающих возможности пересечь её и перевезти грузы, упакованные Османом или его коллегами. Вся процедура стоила 150-200 сомов, которые включали в себя «расходы на транспортировку» — в том числе и взятки работникам таможенных органов.
Мансур — носильщик в свои 30 — увидел надпись на стене, гласящую: «Когда границы будут открыты, мы потеряем свою работу».
Некоторые носильщики успокаивают свои семьи, говоря им, что границы еще не готовы, необходимо перестроить инфраструктуру пропускных пунктов и пока носильщики еще нужны людям. Тем не менее, большинство из них согласны, что время на исходе. Рано или поздно они должны будут искать работу в другом месте — возможно, на заводах по изготовлению меховых шапок или ковров.
Автор: Жереми Берлиу
Фото: Тамаш Пацай
Перевод: Родион Литвинов