Ирина Ореховская рассказала, как она переживала годы Второй мировой войны, в городе Рыбинск Ярославской области, который в то время часто подвергался бомбардировкам немецкой авиации. В Кыргызстан она приехала в 1948 году, когда ее тетю командировали в республику.
Ореховская рассказала в интервью Kloop.kg о том, как она пряталась от бомбежек во время войны и как выживала в голодные времена.
Рассказ Ореховской Kloop.kg приводит с её слов:
«О войне я узнала, когда сидела в огородике, копалась с цветочками. Это было воскресенье. Входит отец, и говорит, что война началась.
Ну, что за война, конечно, еще не представляли. Я даже помню, что, когда война уже шла, когда полчища немцев перешли западные границы, мы все еще не верили, думали это конфликт какой-то, думали сейчас все уладится.
Мы песни распевали «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Думали, что мы сильные, что никто нас не посмеет никогда тронуть. Мы не знали, что Гитлер в это время уже прошагал 12 государств, захватил их, и планы у него, конечно, были теперь захватить Советский Союз – захотел захватить большущую страну. Знаем мы какой конец печальный был этого.
Война началась. Я заканчивала шестой класс, а после седьмого поступила в педагогическое училище. Каждый человек в то время, хоть он русский, кыргыз, еврей, украинец – все, несмотря на то, какой специальности, какой профессии, какого возраста – все поднялись.
Эта война, конечно, страшная. И, когда стали приходить известия, что по дорогам идут уже тысячи беженцев, вот тогда мы поняли, что на нашу страну напал страшный враг.
Бомбежки
Конечно, я страшно переживала моменты бомбежек, как житель тылового города, который очень близко подходил к Калининскому фронту.
Когда Гитлер начал войну, у нас было принята едино-партийная государственная программа. Все, что можно было – это уничтожать полчища немцев и вывозить свое имущество.
Ведь все-таки известно, что 40 процентов населения нашей великой страны проживали на тех территориях, которые подверглись опасности. А там была 31 с лишним тысяча крупных предприятий, надо было все вывозить.
И, прежде всего, Гитлер понял, что будут вывозить, будут спасать имущество. Он отдал приказ своим летчикам уничтожать «железнодорожные артерии» [основные железнодорожные пути], бомбить вокзалы, мосты. Вот тут-то и попал наш город.
Середина и конец 1941 года – это годы сплошных бомбежек. Немцы на Москву летели, там Гитлер считал, что он захватит Москву и этим все кончится, и наш город тоже попал под определенные бомбежки, конечно, страшно пережить это.
Вот, представьте себе. Город спит, после трудового дня, и как по
часам, в 12 часов, слышишь вдалеке гудение – летят тяжелые немецкие самолеты. Они издают специфический звук, и тут что-то начинается.
Для детского сердца это, конечно, было ужасно. Во всех концах города начинают выть сирены, все кто работает на заводах прячутся там, дома остаются только старики и дети. И начинаются бомбежки.
Страшно, когда летит бомба. Кажется, что она именно на тебя летит.
Помню, как была первая бомбежка, мы знали, что у нас бомбоубежища были. За городом стоял женский монастырь царских времен и в нем большущие подвалы. И вот, когда засвистели эти бомбы, я одна, не знала куда бежать, где спасаться. И я побежала через поле в этот подвал.
Ой, как страшно было [вздыхает]. Спустилась я по лестнице, весь подвал занят женщинами, стариками, детьми. Синяя лампочка горит, полутьма. Я тогда подумала, что лучше буду встречат смерть только на свободе, на воздухе, не буду прятаться ни в каких убежищах.
Я оставалась дома одна, за речкой у нас зенитные батареи стояли, девчонки там вовсю старались преградить путь бомбежкам. Наш дом шатался, свистел и даже оседал. Такие бомбежки были.
Но, как только Москву освободили, эти бомбежки прекратились. Стало легче, тогда уже только голодновато было. Но все, кто могли, работали.
Нехватка одежды для солдат
В начале войны нашей армии тяжело было, даже солдаты не совсем хорошо одеты были. Начались бои, и нам даже приходилась чинить и стирать одежду, снятую с умерших и убитых солдат.
Это уже потом, когда миллионы хороших полушубков, шапок посылали, все нашей республике помогали. А в начале мы сидели, их отстирывали от крови, впервые тогда осознали, что идет война.
На одежде было видно, куда попадали пули, снаряд, какой-то осколок. Мы их штопали и отправляли обратно на фронт.
Обучение в училище
Потом я поступила в Рыбинское училище, там мы как могли помогали тоже, ездили на лесозаготовки. В то время было везде отопление печное. Нужно было топить госпитали, школы, детские сады. Мы бесконечно ездили на эти лесозаготовки.
Со второго курса нас всех прикрепили к госпиталям. Мне досталась
школа номер 1 имени Ленина – там был госпиталь. Приходили мы, еще молоденькие девчонки, писали письма за тех, кто не мог, ухаживали за больными, всякую самодеятельность показывали. Детьми же еще были фактически.
Мальчишки наши в 14-15 лет все ушли на заводы. Некоторые совсем еще маленькими были. Подставляли под ноги ящички, таким образом доставая до станков и им позволяли работать.
Родители мои сразу же пошли на тяжелые участки. Мать – воспитательница детского сада, пошла в литейный цех, отец работал на заводе. Все трудились по 12 – 14 часов.
Через наш город проходили многие железные дороги, в их числе пути в Москву и Ленинград. По ним день и ночь шли эшелоны, которые везли боеприпасы.
Через Волгу у нас большущий мост стоял, 25 километров от города. На это место зарились немцы, ну и на вокзал, конечно. Но, сколько они не старались, все бомбы попадали все рядом, ни в одну линию за годы войны не сумели попасть.
Здесь еще девчонки – зенитчицы тоже старались, и мост не удалось разбомбить.
Мать и отец трудились на заводе, отец оставлен был «по брони», потому что все работали, все старались. Закончил он тяжело, в голодные годы погиб, практически от голода.
В голодные годы хлеб выдавали по карточкам: по 800 грамм на работающих и по 400 – на людей, которые не работали. Конечно, этого не хватало. У кого-то огородики были, если там что-нибудь росло – это спасало, а так, тяжело было.
Правда, помню, по ленд-лизу [гумпомощь из США] приходили продукты и нам доставалось. Яичный порошок на всю жизнь запомню, потому что он тоже помогал выживать. Дуранды кушали – это то, что в мирное время скотине кормили, хлеба не хватало.
Почти все сверстники погибли
Один из соседей водил поезда. Он рассказывал, как приходилось день и
ночь водить составы под бомбежками и обстрелами. На запад везли воинские части, обратно привозили раненных.
Я уже потом узнала, что 12 миллионов жителей было вывезено нашими паровозными бригадами. Это, конечно, большой патриотизм. Всякий на своем посту, хоть маленьком, помощь оказывал.
Многие мальчишки с нашей улицы пошли добровольцами, некоторые из моих сверстников взяли на фронт и они работали в обслуживании летных частей. В первые же дни почти все они погибли, потому что почти все аэродромы на две трети были уничтожены Гитлером в первые дни.
Мы же не ожидали, что все так будет. Почти все мои сверстники погибли, только один сосед вернулся. Он тоже мальчишкой уходил добровольцем на фронт.
Почта в те времена была, но не такие конверты как сейчас с марками, а были просто треугольнички. И на этих треугольничках всегда был штамп «проверено военной цензурой». И уже знали, что писать и болтать ничего лишнего нельзя.
Тетя задержала предателя
У меня тетя была взята на военный завод охранницей, с винтовкой стояла, особенно, во время бомбежек. Были факты, когда некоторые предателями были. Ей например удалось задержать предателя, когда шла бомбежка нашего города, она, как подавали увидела сигналы фонариком.
Ей даже за это дали квартиру, но поселиться нам в ней не удалось. Мы пошли смотреть нашу квартиру и попали под обстрел немецкого самолета. Попадали все в канавы, остались живы. Тетю отблагодарили квартирой, но она ей не пользовалась, боялась.
Немец-коммунист
Среди немцев были такие, которые помогали нам. Я встречалась с одной женщиной, она рассказывала, что, когда даже немецкие части заняли их село, один из немцев-коммунистов очень помогал их семье.
Потом его немцы повесили. Она говорит, что до сих пор там памятник тому человеку стоит. Не все из них были как фашисты.
Вот так прошли годы войны, тяжелые конечно, вспоминать иногда не хочется. Большая война, страшная война. Она показала ужасы и это была война невиданного патриотизма наших людей. Мы верили в победу, трудились как могли, до изнеможения, и старались, чтобы эта победа приблизилась».
Автор фото: BArchBot
Отличный материал! Вот такие были люди — настоящие патриоты!