Дисклеймер: Привет, это редакция «Клоопа»! Каждый день мы читаем очень много статей о том, что совершенно не связано с Кыргызстаном. Многие из вопросов, которые раскрываются в этих материалах, тоже заслуживают внимания. Поэтому мы решили переводить то, что интересно нам и таким образом рассказывать об этом вам. Это экспериментальный формат, поэтому делитесь с нами своим мнением в комментариях!
Внимание. В этом тексте содержатся спойлеры к произведению «1984», и если вы еще его не читали, то лучше посмотрите наш фоторепортаж с футбольного матча Кыргызстан — Палестина.
«1984» — роману-антиутопии и самой знаменитой работе английского писателя Джорджа Оруэлла — 8 июня 2019 года исполнился 71 год. Роман пережил удивительную историю — в течение 70 лет «1984» был не просто литературным произведением, но и политическим пророчеством.
Он пережил в общественной дискуссии другие романы-антиутопии, среди которых оказались «Дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932 год), «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери (1953 год), «Заводной апельсин» Энтони Берджесса (1962 год), не говоря уже о двух произведениях, которым Оруэлл обязан: «Мы» Евгения Замятина (1921 год) и «Слепящая тьма» Артура Кестлера (1940 год).
«1984» — это роман о Холодной войне СССР и США, но противостояние двух супердержав уже 30 лет как закончилось. Почему же работа Оруэлла все еще популярна?
Возможно, одним из элементов успеха стало то, что, в отличие от «Слепящей тьмы» Кестлера, Оруэлл не описывал события в своем романе, как жизнь в коммунистической стране. «1984» — это предостережение жителям и лидерам либеральных демократий о происходящих негативных тенденциях, по крайней мере так и читался роман.
Послевоенный процесс советизации Восточной Европы, как тогда казалось, как-будто сошел со страниц произведения, но американские читатели отреагировали на книгу после её выхода, как на клятву верности идеям «маккартизма».
В 1970-е годы американцы цитировали роман, когда говорили о уотергейтском скандале, в результате которого американский президент Ричард Никсон был вынужден уйти в отставку. В 1983-84 годах продажи романа подскочили — всего было продано 4 миллиона копий — потому что это был тот самый 1984 год. А в 2016-м произведение получило новый импульс — после прихода к власти в США президента Дональда Трампа.
Фундаментальной предпосылкой романа была идея, которая почти сразу потеряла актуальность — идея о том, что мир разделится на три тоталитарных супердержавы в состоянии бесконечной мировой войны без победителя, а сами они существуют в условиях жесткой иерархии, и контроль над информацией находится только у власти.
Это была картина будущего, которую миллионы людей представляли перед собой в 1930-е годы, во время Великой депрессии в США, и подъема сталинизма и фашизма. Капитализм и либеральная демократия казались тогда умирающими; а централизованная экономика и авторитарные режимы выглядели, как единственный способ управления современными государствами. Всё это было аргументом книги «Управленческая революция» (1941 год) исследователя Джеймса Бернхэма, которая очаровала своими идеями Оруэлла, но про которую уже давно забыли.
Это правда, что после 1949 года мир поделился на супердержавы, но не три, как в «1984», а на две — СССР и США — и их противостояние длиной в 40 лет принесло миру много ущерба.
Они, конечно, не были совершенно идентичными, как близнецы, тоталитарными монстрами — они не были Фасольтом и Фафниром (великаны из скандинавской мифологии) в геополитике 20-го века. Эти две державы могли отзеркаливать некоторые элементы тактики в борьбе, но это были совершенно разные системы, защищавшие разные идеологии. Оруэлл, который мало интересовался Соединенными Штатами и попросту не любил их, упустил этот момент.
Некоторые детали романа актуальны и по сей день. Одна из них — изображение состояния постоянной слежки за людьми через «Большого брата» (который позаимствован у Кестлера) и телеэкран — удивительная загадочная концепция, о которой мечтал Оруэлл, хотя он даже не видел телевизор. Другая деталь — «новояз» — язык, который изуродовали в политических целях.
Однако, «1984» — это роман, а не политическая теория, и, в конце концов, люди продолжают читать его как художественную литературу. Сейчас, некоторые отрывки книги пропускаются многими читателями, например открытые политические материалы, как «Теория и практика олигархического коллективизма» — (очень длинная) книга, которую комиссар О’Брайен дает главным героям — Уинстону и Джулии — заманивая их в ловушку. (Здесь Оруэлл проводит аналогии с «Преданной революцией» (1937 год) Льва Троцкого, которая была атакой на сталинизм).
Допрос Уинстона, который проводит комиссар О’Брайен, хотя и должен был оказаться кульминацией книги, и хотя люди все ещё ссылаются на этот эпизод романа, на деле не удовлетворяет читателя. Как комиссар убеждает Уинстона, что «2х2=5»? Мучает его. Это выглядит, как достаточно примитивный способ промывания мозгов.
В «Слепящей темноте», которая тоже заканчивается допросом, Рубашов, выступающий в роли жертвы, все-таки проигрывает именно в интеллектуальной борьбе, хотя выглядит измотанным.
(Оба романиста пытались понять, как в ходе сталинских репрессий с 1936 по 1938 годы обвиняемые, видимо, признавали самые абсурдные обвинения против себя, зная, что их моментально расстреляют после этого. После смерти Иосифа Сталина открылось, что все эти признания добывались через пытки. Так что Оруэлл был прав).
Но вы ведь никогда не забудете этот момент: «Вы мертвы, — сказал железный голос за ними»? Оруэлл создал историю, которая была окутана неопределенность, но персонажи романа — это образы, с которыми читатели могли себя идентифицировать.
Когда книга вышла в свет, некоторые люди предполагали, что они должны были (с ужасом) идентифицировать себя с О’Брайеном. Наверное, Оруэлл это и имел ввиду. О’Брайен был тем типом, против которого он хотел предостеречь людей: интеллектуал, который по-садистски очарован властью. Фигура О’Брайена соответствовала распространенному в то время пониманию соблазнов тоталитаризма: он проникал в самые темные уголки человеческого сознания.
«В груди каждого из нас есть Гитлер и Сталин», — говорил Артур Шлезингер-младший в своем либеральном манифесте «Жизненный центр», который был опубликован в 1948 году (в один год с «1984»).
Гораздо позже Шлезингер передумал и отказался от того, что назвал «мистической теорией тоталитаризма по Оруэллу». Потому что мы не все О’Брайены, которые только и ожидают возможности пытать и мучать Уинстонов этого мира. Мы, скорее, как раз Уинстоны, которые подозревают, что что-то не так, что они теряют контроль над своей жизнью, но также понимая, что бессильны сопротивляться.
Простой пример: когда мы кликаем на «я согласен» на баннере, который объясняет новую политику конфиденциальности в мобильном приложении или на сайте. Мы не знали, какая была старая политика конфиденциальности; мы уверены, что если прочтем новое, то не поймем, что изменилось, и на что мы даем доступ. Мы подозреваем, что все остальные просто кликают на окно. Так, мы кликаем на окно и мечтаем о мире, в котором нет этих всплывающих окон.
Не самый простой пример: когда в выборы вашей страны вмешались люди из другой страны (чаще, власти сверхдержавы), а ваше правительство, наоборот, обвиняет в государственной измене людей, которые пытались расследовать это вмешательство. Это так по-Оруэллу. И это уже не пророчество, а настоящий заголовок для реальной новости.
Оригинал материала опубликован на сайте The New Yorker.
Автор материала: Луис Менанда — американский литературный критик, профессор Гарвардского универстита и обладатель Пулитцеровской премии 2002 года.
Пересказ на русском языке: Улугбек Акишев
