Трудовые мигранты из Центральной Азии едут на заработки в Россию, чтобы прокормить свои семьи, заработать на собственный дом и вернуться на родину. В России они часто берутся за тяжелую и плохо оплачиваемую работу, которая не находит соискателей среди местных жителей. 

После начала полномасштабного вторжения России в Украину трудовые мигранты из Центральной Азии оказались востребованы и на войне: их посылали отстраивать разрушенные города и рыть окопы. И воевать – уже в качестве завербованных заключенных. Вербовали их чаще всего в ЧВК Вагнера – из российских тюрем. В Украине многие из них погибают, а их родные месяцами пытаются хотя бы вернуть тело на родину.

Оригинал материала опубликован на сайте Русской службы Би-би-си. Его авторка – Анастасия Платонова

На Ошском базаре – одном из главных рынков Бишкека – многолюдно. Торгуют оставшимися с зимы яблоками и тертой малиной, зеленью, которая только появилась на прилавках. Стопками лежат свежие лепешки, на полу лепятся мешки с урюком, сушеными яблоками, барбарисом. Толпа закупается перед выходными: на следующий день в Кыргызстане будут отмечать праздник наступления весны – Нооруз.

В вещевой секции не так оживленно – продавцы зевают в полупустых рядах с одеждой, гид привел в сувенирный магазин пару туристов из Китая, южане торгуют хлопком-сырцом. По рядам быстро идет молодой мужчина с баулом – он ищет ряды с военными товарами.

Раньше в этой секции на рынке легко было найти американскую форму: берцы, куртки, штаны – поступали на рынок с американской военной базы, которая действовала на территории аэропорта Манас под Бишкеком до 2014 года. Сейчас товаров из США в рядах нет, продавцы честно признаются, что заказывают реплики из Китая: спросом пользуются тактические рюкзаки, разгрузки, те же берцы, перчатки.

Владелец первой же точки показывает ряды обуви, подвешенные к потолку связки камуфляжных рюкзаков. По его словам, спросом товар пользуется у широкого круга покупателей: охотники, рыбаки, игроки в пейнтбол. Но несколько месяцев назад открылся новый рынок сбыта – Россия. «Каждого наименования по 1500 единиц мы загружаем на карго и отправляем в Россию. В сентябре спрос сильно вырос, а сейчас немного подупал».

Кто именно заказывает реплики американской военной обуви и рюкзаков, Исломжон не называет, но уверяет, что это «обычные люди», не государственные компании.

После того как Евросоюз и США ввели против России санкции, та начала наращивать поставки нужных товаров через страны Центральной Азии – в частности, через Кыргызстан, что хорошо видно по открытым данным Национального статистического комитета республики. Например, в 2022 году Россия закупила у Кыргызстана электронных интегральных схем (или микрочипов) на $449 тыс. (они попали под 10-й пакет санкций ЕС) и электродетонаторов на $889 тыс. В Россию из Кыргызстана везут наличные доллары (вывоз достиг таких масштабов, что в январе 2023 кабмин республики установил ограничение на вывоз наличной валюты), а крупнейшие российские маркетплейсы уже обзавелись складами в Бишкеке – в целом за 2022 год товарооборот Кыргызстана с Россией вырос на 40%.

«С началом войны не произошло структурного изменения России, и она пытается все те же инструменты, которые у нее были на руках, использовать просто уже по другому назначению», – рассказывает Темур Умаров, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии.

В 2022 году Путин посетил все страны региона, которые стали важным источниками параллельного импорта (как минимум одна компания из Узбекистана попала под санкции США за поставки электроники российской компании, связанной с оборонной отраслью).

«Если мы посмотрим на то, как развивалась современная Россия за последние 30 лет, и посмотрим на все крупные объекты, которые появились в России, в том числе безумные проекты сочинской Олимпиады, то мы увидим, что в них большую лепту внесли мигранты из стран Центральной Азии. И сейчас, когда у России другие приоритеты и она уничтожает украинские города, а потом на аннексированных территориях восстанавливает разрушенные ею же самой объекты, она пользуется всеми теми же ресурсами, которыми она пользовалась до войны», – подчеркивает Умаров.

«Я скоро буду дома»

Нурбек Талиев (здесь и далее имя изменено по просьбе семьи) обычно звонил жене из колонии по вечерам, когда Гулкан (здесь и далее имя также изменено) шла домой с работы. «Как ты, как дела, как дети? К школе готовы? С работой проблем нет? Какие новости? Детей без присмотра не оставляй». Не кладя трубку, Гулкан доходила до своего подъезда, а потом еще долго стояла у дома, разговаривая с мужем: «У нас все хорошо, ничего нового, дети в школу ходят».

После 24 февраля в разговорах cтала чаще всплывать тема войны.

– Тебе не тяжело? – спрашивал Нурбек из колонии. – С работой изменений нету? Вдруг без работы останешься, что будет?

– Нурик, мы не знаем, мы живем своей жизнью. Мы же не там. Все люди как всегда, как обычно. С утра на работу, вечером с работы.

В какой-то момент Гулкан, устав от обсуждения войны, спросила: «Зачем ты спрашиваешь? Я не хочу об этом [слышать]».

Обычно супруги созванивались пару раз в неделю, но в середине октября Нурлан зачастил со звонками:

– Знаешь что? Я скоро буду дома.

– Как скоро будешь дома?

– Я в феврале буду в Москве.

– Через четыре месяца, ты что?

– Вот, жди. В феврале буду дома.

Следующий звонок был еще короче: «Ты как? Все нормально? Ладно, время заканчивается у меня. Жди, я сам выйду на связь».

«Я подумала, что он какое-то благое дело сделал и ему УДО дают. Уже ведь половина срока прошла, и я сразу так подумала. Но чтобы отрицательного ответа не слышать, что это просто шутка, я даже не стала спрашивать, каким образом он выйдет», – вспоминает Гулкан. Больше Нурбек из колонии не звонил.

Гулкан и Нурбек познакомились в Бишкеке, в частной школе на окраине города, где оба работали: Гулкан преподавала, Нурбек совмещал ставку охранника с уроками физкультуры. В 2014 году они расписались, в 2017-м Нурбек уехал на заработки в Россию, через год за ним переехала Гулкан с детьми от первого брака.

«Человек ищет для себя более благополучную среду. У нас здесь была работа, и он работал, и я работала, но, если честно, того, что мы зарабатывали [в Бишкеке], хватало только на продукты питания. И мы поехали [в Россию]. Наш план был – приобрести свой дом, вернуться на родину и жить уже там. Сначала, как все наши мигранты, мы где попало работали, потом он устроился на постоянную работу, я тоже в той компании работала».

В 2019 году Нурбек и Гулкан вместе с другими выходцами из Кыргызстана брали подряды по ремонту и обустройству домов в Калужской области. В один из вечеров между рабочими произошел спор. Нурбек вышел на улицу со своим знакомым, началась драка – Нурбек ударил знакомого бутылкой, попал в вену на предплечье, и мужчина умер от потери крови.

«Он никуда не скрывался, сам вызвал полицию, сам приехал», – рассказывает Мирлан, юрист, знакомый с обстоятельствами дела. Гулкан рассказывает, что они, чтобы загладить свою вину перед родными погибшего, сами отправили его тело на родину и собрали семье погибшего денег.

В декабре 2019 года суд приговорил Нурбека к восьми годам колонии, он отправился отбывать наказание в ИК-4 в Калужской области. Гулкан ездила к нему на свидания, но в августе 2022 года Нурбек вдруг строго-настрого запретил к нему приезжать: «Не надо. Пока я не скажу – не приезжай».

«Мы считаемся людьми второго сорта»

Если выйти из рядов, где продается военная форма, и пройти еще 500 метров от Ошского базара, начнется стоянка маршруток, которые отправляются из Бишкека в разные города России: Оренбург, Самара, Пенза, Сургут, Москва. Дорога занимает несколько суток с ночевками в машине и иногда в придорожных кафе, но стоит проезд лишь 5-6 тысяч сомов.

Всего в России живет примерно миллион мигрантов из Кыргызстана, и их денежные переводы на родину составляют одну треть от ВВП страны: «Люди, которым присылают эти деньги, тратят их на краткосрочные нужды, на самое необходимое: одежда, еда, проведение каких-нибудь мероприятий, свадьбы и так далее», – объясняет Темур Умаров. Такое положение – источник в том числе и политической зависимости Кыргызстана от России, считает эксперт.

У крытой стоянки автовокзала, прислонившись к стене вагончика, курят водители – ждут, пока в дорогу наберется достаточно пассажиров и груза.

«Наши приезжают в Россию – мы считаемся людьми второго сорта. Уже к таможне приезжаем: захочет – пропустит, не захочет – не пропустит. И всё, сидим, ждем», – горячится Данияр, водитель микроавтобуса. Но несмотря на это, подтверждает он и его коллеги, поток пассажиров в Россию не падает – в день отсюда отправляется по пять-семь маршруток, примерно по 20 пассажиров каждая.

– А после мобилизации не стало меньше ездить?

– А что мобилизация? – удивляется Данияр и показывает рукой на своего товарища, следящего за нашим разговором. – Вот, пожалуйста, гражданин России. Он же ездит, все нормально у него.

– А что мобилизация? – идентично реагирует Умид, подходя поближе. – Это ведь необязательно.

– Но если у вас есть российский паспорт, вас ведь могут забрать.

– Кто?

– Военкомат.

– А на каком основании?

– Подойдут, дадут повестку.

– Ну, дадут – поедем. А что бегать? Оттуда – сюда. Вызовут – поедем. Не вызовут – не поедем, – вдруг соглашается мужчина.

«Россия получает долю выгоды в этой ситуации – излишек [населения], который есть в Центральной Азии, очень хорошо подходит для тех недостатков, которые есть в России с точки зрения трудовых ресурсов. И это именно те люди, которые готовы за гораздо меньшие деньги выполнять ту же работу, которую не готово выполнять российское общество», – рассуждает эксперт Центра Карнеги Темур Умаров.

В России мигранты из Кыргызстана чаще всего работают в сфере строительства и торговли. Но после начала полномасштабного вторжения России в Украину такой «работой», потянувшей на себя трудовые ресурсы, стала война.

20 сентября, за день до объявления в России «частичной» мобилизации, Дума в третьем чтении приняла поправки к закону о гражданстве – теперь гражданам других государств нужно прослужить по контракту в армии страны всего год, чтобы иметь возможность получить гражданство РФ (раньше эта процедура предполагала три года).

Кроме того, граждан Центральной Азии, приехавших в Россию на заработки, нанимают, например, рыть окопы в Белгородской области и на оккупированных территориях.

А в 2022 году в Бишкек и Ош начали приходить «грузы-200» – как профессиональных военных, заключивших контракты с Минобороны России, так и наемников из ЧВК Вагнера.

«Надо съездить на войну»

За много лет работы юристом в Москве уроженец Кыргызстана Мирлан Акылбеков (имя изменено) успел поработать над разными видами дел. Начинал с того, что объяснял, как правильно оформлять обязательную для мигрантов регистрацию. Затем начал брать административные дела. «Незаконно задерживают, не предоставляют переводчика…» – перечисляет нарушения прав своих клиентов Мирлан. А потом, совместно с адвокатами, юрист стал участвовать и в уголовных делах. «Я не скажу, что мы какой-то правозащитой занимались – просто помогали нашим гражданам», – рассказывает он.

Юрист продолжал поддерживать связь с клиентами и после приговора, когда мигранты уже отбывали наказание в колониях. От них летом 2022-го Мирлан и узнал, что ЧВК Вагнера вербует заключенных.

«Сначала их просто начали настойчиво просить. Мол, есть условия, что вы можете заранее освободиться, амнистию получить. И они с нами советовались. А вот после 28 сентября их в добровольно-принудительном порядке начали записывать [в ЧВК]. В начале октября позвонил наш клиент (он нашел кредитную карту, сходил с ней в магазин купил продукты, и за это его осудили на четыре года за кражу). Он нам позвонил [из мест заключения] и сказал, что [когда приехали вербовщики] заключенных разделили – отделили всех приезжих – кыргызов, узбеков, таджиков, в отдельное здание их посадили и требовали, чтобы они подписали [контракт]. И аргументы были такие: «Вот, вы бесплатно здесь едите, а надо отрабатывать». А отрабатывать как? Надо съездить [на войну], а по возвращении, мол, мы амнистируем вас и вы будете на свободе».

О попытках вербовки уроженцев Кыргызстана, которые отбывают наказание в российских колониях, сообщало и радио «Азаттык»: отец одного из заключенных, отбывающих наказание в Свердловской области, рассказал журналистам, что заключенных перевели в барак усиленного режима, лишили воды и еды, заставляя подписать контракт с ЧВК.

По колониям в Калужской области, где отбывал наказание Нурбек Талиев, вербовщики ЧВК Вагнера проехали в начале сентября: «7 сентября рецидивистов ИК-3 строгого режима «Товарково» Калужской области построили на плацу сразу после приземления руководства ЧВК Вагнера на вертолете. […] С трибуны выступал Пригожин, агитируя записаться добровольцами на Донбасс. Рукава были закатаны, виднелась наколка с тюремными символами. На груди у Пригожина блестели высшие награды РФ. Выступающий не скрывал свое прошлое, перемешивая обычные слова с блатным сленгом», – написал в своем канале Алексей Шестун, экс-глава Серпуховского района Московской области, который в сентябре 2022 года находился в СИЗО.

Судя по чатам и рассказам родственников заключенных, которые отбывали наказание в ИК-4 в Медыни, основной этап на войну отправили из колонии 28 августа. Первые недели заключенные провели в так называемом тренировочном лагере, а затем, не позднее конца сентября, отправились в район Бахмута. А в январе родственники осужденных начали получать первые похоронки. Даты смерти варьировались – кто-то умер в ноябре, кто-то – в октябре, а кто-то уже 25 сентября, сразу после учебного лагеря.

«Это вам в ЧВК Вагнера»

Когда связь с Нурбеком оборвалась, Гулкан поначалу просто ждала. Но когда муж не позвонил на Новый год, забеспокоилась всерьез и засобиралась съездить в колонию на свидание. Но не успела.

21 января, в субботу, Гулкан по привычке проснулась в 6 утра и увидела, что ей в вотсап пришло сообщение: «Уважаемая Талиева Гулкан Садыковна! Примите наши соболезнования! Талиев Нурбек Эркинович погиб на СВО в Донецкой области город Артемовск. Сообщаем вам, что его отец дал согласие на захоронение в городе Москве на Аллее Славы. И отказался от денежной компенсации. Дополнительную информацию вы получите в Министерстве Обороны Российской Федерации».

«И я читаю и не понимаю. Какое он имеет отношение к Министерству обороны Российской Федерации? Он в Калужской области отбывает наказание, он заключенный. Как он туда попал? Я читаю, не понимаю, я вижу его фамилию, данные, но как будто о незнакомом человеке…» – вспоминает женщина.

Сообщение пришло от известного Гулкан адресата – дяди Нурбека, который жил и работал в Бишкеке. Она попыталась ему позвонить, но он уже заблокировал ее номер.

К сообщению прилагалось два файла – фотография черно-белой копии свидетельства о смерти, выданное «Ленинским ЗАГСом Министерства Юстиции Луганской народной республики». Там было написано, что Талиев Нурбек Эркинович «погиб в городе Артемовске» 24 октября, о чем 5 января 2023 составлена запись акта № 148. Второй файл: такая же черно-белая копия справки о смерти «для выплаты единоразовой денежной компенсации». Там была уточнена причина смерти: «огнестрельные взрывные осколочные ранения туловища и нижних конечностей с разрушением частей тела».

Гулкан несколько раз перечитала все документы и переписку с дядей Нурбека: «А тело? А тело где находится?»

Дождавшись понедельника, она решила ехать в ближайший к дому военкомат: «У меня плач, истерика тогда уже начались. Они начали спрашивать: «Он контрактник? Доброволец? С какого региона? С нашего военкомата уходил?»

– Он отбывает наказание в Калужской области.

– Ааа, ну, это через «Вагнер». Это не по нашей линии. Это компания туда забирает.

– А как я их найду?

Сотрудник военкомата на бумажке написал «Вагнер.Центр» и сказал Гулкан, чтобы она искала телефоны в интернете. «Тогда я впервые услышала про эту компанию – «Вагнер», – вспоминает Гулкан. – И с этого дня начались мои бесконечные поиски».

В чатах в телеграме Гулкан нашла группы родственников, чьи близкие завербовались в «Вагнер» из той же колонии: («Есть здесь родственники оттуда уехавших? Мне ничего не известно было…»); бот «Спроси Вагнер» (Здравствуйте! Вы подписались на СпросиВагнерБот! ℹ️ Здесь вы можете получить справочную информацию по различным вопросам. ⚠️ Выберите категорию), и «Службу 200» – номер в вотсапе, где, по словам других родственников, могут подтвердить или опровергнуть смерть наемника. «Здравствуйте! Я ищу мужа. Талиев Нурбек. Я его супруга. Дайте ответ, пожалуйста!» «Нет такой информации», «В списке погибших не числится», «Нет другой информации».

– Что мне делать? Поехать в Донецк? Или написать господину Евгению Викторовичу [Пригожину]?

– Информацию третьим лицам не предоставляем. Вы не указаны в документах.

Пытаясь дозвониться до ЧВК, Гулкан нашла контакты Рахат Абдибалиевой – ее сын, Аян Алишеров, тоже отбывал наказание в колонии в России, подписал контракт с ЧВК и умер под Бахмутом в начале января 2023-го. Но его тело матери отдали.

«Его просто отправили на убой»

Самолет с телом 28-летнего Аяна Алишерова приземлился в Оше 22 января – гроб летел в грузовом отсеке пассажирского рейса из Москвы.

В аэропорту тело уже встречал дядя Аяна – цинковый гроб погрузили в машину и повезли в Рахманджан – маленькое село к западу от Оша. С севера к нему подступают горы, а с юга – граница с Узбекистаном. На кладбище мужчины в несколько рук вырыли в мерзлой земле могилу, и тело Аяна, покрытое белым саваном, опустили в землю. Так в Кыргызстане похоронили первого наемника ЧВК Вагнера, о котором стало известно публично.

Осенью 2022 года, когда Аян, скорее всего, записался в ЧВК Вагнера, компания уже осаждала Бахмут, Евгений Пригожин записывал видеообращения, стоя с нашивкой «Груз 200», появлялись новые и новые свидетельства внесудебных расправ ЧВК над пленными украинскими солдатами и собственными наемниками, а также – видео с телами «вагнеров», которыми были усеяны поля близ Соледара и Бахмута.

В 2019 году Аян поехал на заработки в Россию – семья решила строить дом, понадобились деньги. Его мать, Рахат, уже работала там уборщицей, и Аян сначала устроился грузчиком, а потом делал суши в ресторане «Тануки».

В апреле того же года Аяна задержали. По рассказу его матери Рахат и судя по приговору суда, Аяна и его приятелей попросила помочь общая подруга, Бегимай. Она пожаловалась Аяну, что к ней пристает парень, и тот решил ей помочь – «поговорить с ним по-мужски». Дальше рассказ Рахат и приговор суда противоречат друг другу.

По словам Рахат, Аян с приятелями встретился с потерпевшим, они поговорили и разошлись. А через несколько дней их задержали оперативники МВД Кыргызстана в России. Как рассказывает Рахат, потерпевший написал заявление на Аяна и его знакомых, а представители кыргызской милиции предлагали Аяну за взятку замять дело: «Попросили 100 тысяч и дали неделю срока». Аян платить отказался, дело передали в российскую полицию, Аяна арестовали и отправили в СИЗО, и 2 сентября 2020 года Кузьминский районный суд Москвы вынес ему приговор.

Из приговора следует, что Аян и двое его знакомых встретили потерпевшего у метро «Текстильщики», угрожая ему ножом, посадили в машину, избили, привезли к отделению Сбербанка, угрозами заставили снять с карты 26 тыс. рублей и отпустили в районе метро «Пролетарская».

Подсудимые подтвердили, что они встречались с потерпевшим и нанесли ему «пару ударов». При этом никто из них (включая Аяна) на суде вину не признал, все заявили, что в полиции после задержания их избивали. Двое из троих подозреваемых заявили, что у них требовали деньги «за решение вопроса и непривлечение к уголовной ответственности», а один из приятелей Аяна вспомнил, что в отделе полиции был некий Улан, который и вымогал взятку.

Рахат вспоминает, что сын также говорил ей об оперативнике представительства МВД Кыргызстана в России по имени Улан, который, по ее словам, просил Аяна заплатить сто тысяч и замять дело.

Суд эти доводы не принял к рассмотрению и признал Аяна и его знакомых виновными в похищении человека группой лиц по предварительному сговору. Аян получил семь с половиной лет колонии строгого режима.

Рахат пыталась добиться перевода сына в Кыргызстан, и 24 января 2022 года его дело слушалось в Верховном суде КР, но Аян продолжал сидеть в мордовской колонии. В октябре 2022-го он позвонил матери и сказал, что через шесть месяцев будет дома. На фоне, вспоминает Рахат, «был шум, как в поезде». После этого связь оборвалась, а в январе 2023 года Рахат получила в вотсап сообщение, что ее сын умер. В здании у метро «Электрозаводская», где находится один из офисов ЧВК Вагнера, Рахат выдали сто тысяч рублей наличными, документы сына и награды. Через три дня самолет с телом Аяна сел в Оше.

Рахат разговаривает с нами в пустой комнате, где из мебели есть только диван и телевизор. Рядом интервью слушает ее младший сын. В ответ на вопрос, знает ли она, где находится Бахмут, где и умер Аян, Рахат начинает плакать.

«Мой сын не был российским гражданином, он отсиживал свой срок в тюрьме. Как его забрали на войну? […] Ведь наших [кыргызстанцев] в тюрьмах не считают за людей…»

– Его просто отправили, как раба, на убой, – вмешивается в разговор младший брат Аяна, сидящий в углу комнаты на ковре.

– Так и получилось… Как рабов отправили, – всхлипывает Рахат.

«Как будто это не со мной происходит»

В конце января жительница подмосковного поселка Фряново съездила на местное кладбище и записала оттуда видео: в кадре на могилах лежали присыпанные снегом венки – триколоры и красно-желто-черные – такие же, как на могилах наемников ЧВК Вагнер в станице Бакинская.

«Могил тут уже, – комментировала девушка за кадром, – раз, два, три, четыре, пять…» – на втором десятке она сбивается: «Около двадцати». Волонтеры, которые занимаются поиском пропавших без вести российских военных, связались с автором видео и на основе ее данных выложили во «ВКонтакте» список похороненных во Фряново.

В середине списка, между судимым за убийство уроженцем Курской области и осужденным за разбой москвичем, была фамилия Нурбека. Волонтеры по просьбе Русской службы Би-би-си передали редакции фотографию могилы – даты рождения и смерти совпали с данными Нурбека.

Гулкан фотографию могилы Нурбека получила от журналистов Би-би-си. В первый раз мы созваниваемся, когда она выходит вечером с работы: «Вы мне координаты скиньте, и когда я смогу туда поехать? Что вы вообще думаете об этой ситуации? У меня такое состояние, что происходит со мной, я даже трезво не осознаю. Как будто это не со мной происходит».

На могиле мужа Гулкан побывала 19 февраля, но никаких документов у нее по-прежнему не было, ЧВК ее игнорировало. За несколько недель поисков Гулкан удалось только выяснить, что в доверенности, которую наемники подписывают перед отправкой на войну, Нурбек указал своего дядю из Бишкека – не хотел, чтобы жена знала, что он ушел воевать. Поэтому с точки зрения ЧВК Вагнера жена наемника не является его законным представителем.

Всего во Фряново в феврале было похоронено 22 наемника ЧВК Вагнера – 17 граждан России, два кыргызстанца, два узбекистанца и один гражданин Таджикистана. Тогда же стало известно о схожем кладбище под Луганском – там на начало февраля было 42 могилы.

Почти никто из родных наемников, с которыми связались Русская служба Би-би-си и волонтеры, не знал, что их близкие погибли и были похоронены. «Убивает то, что никто не сообщил нам, и до сих пор тишина. Моего ребенка захоронили на чужой земле, и это страшно. Я хочу, чтобы сын был рядом. Раз уж живым не вернут, пусть хоть тело привезут», – просит мать одного из бывших заключенных.

На кладбище рядом с Нурбеком похоронен и 28-летний Адахамжон Гуламжанов, осужденный за сбыт наркотиков: Адахамжон со знакомой делали закладки с героином для магазина, который продавал наркотики в телеграме.

Журналисты Би-би-си приехали к семье Адахамжона в пригород Джалал-Абада в середине марта. Староста почти сразу понимает, о ком идет речь, и делает характерный жест руками – в селе всего неделю назад узнали, что Адахамжон умер. Родственники увидели список в интернете и несколько дней не знали, как сказать родителям.

Отец Адахамжона, Улукманжан, встречает нас дома – угол двора занавешен простынями, там под навесом стоят топчаны для гостей, которые пришли поминать умершего. После молитвы Улукманжан уходит советоваться с семьей, стоит ли разговаривать с журналистами, но в результате рассказывает, что сам работает в России уже почти 40 лет – «после дембеля из советской армии в 1987-м». Последние годы брал заказы разнорабочим – сваривал, работал на стройке.

Адахамжон тоже ездил на заработки в Россию, менял работы, но в результате сел за сбыт наркотиков. До ноября 2022-го отец и сын регулярно созванивались, Улукманжан отправлял сыну передачи, ездил в колонию, но в ноябре Адахамжон вдруг попросил перевести ему деньги, но не в колонию, а какой-то женщине в Ростовскую область. После этого связь с ним пропала, а в начале марта родственники рассказали семье, что увидели в интернете табличку с данными Адахамжона. В конце разговора с нами отец едва сдерживает слезы и быстро прощается.

«Помни о смерти»

Первые лица Кыргызстана никак не комментировали гибель граждан своей страны на войне в Украине. 17 мая в Бишкеке приговорили к 10 годам лишения свободы 31-летнего гражданина Кыргызстана, который отправился воевать в Украину на стороне России. Ранее Комитет национальной безопасности страны возбудил уголовное дело по аналогичной статье против граждан Кыргызстана, которые воюют на стороне ВСУ.

Гулкан улетела из Бишкека ни с чем: дядя мужа разговаривать с ней отказался, без его согласия ЧВК не стала отвечать на ее запросы. В Москве она снова вышла на работу, но на выходных продолжает исправно ездить на кладбище к мужу, правда, не будучи до конца уверенной, что там захоронен именно Нурбек. В чате родственников наемников ЧВК она нашла фотографию, на которой, как ей кажется, есть Нурбек. Там на боевой машине пехоты стоят семеро военных в камуфляже – один из них, в черной балаклаве, напоминает Нурбека. На корпусе БМП белой краской написано Memento mori («Помни о смерти»).

В середине мая на кладбище, где похоронен Нурбек, было уже 74 могилы (против 22-х в феврале). Всего Русской службе Би-би-си удалось найти шесть ранее неизвестных кладбищ, где похоронены наемники ЧВК Вагнера – в подмосковном Фряново, под Луганском и Новосибирском, в Иркутской, Свердловской и Самарской областях. Совместно с командой волонтеров и изданием «Медиазона» Би-би-си удалось подтвердить личности 629 человек, захороненных там.

Всего в составе ЧВК Вагнера в Украине погибло не менее 93 граждан стран Центральной Азии: 19 из Кыргызстана, 34 из Узбекистана и 40 из Таджикистана. Иногда семьям погибших наемников удается забрать их тела из России домой.

В апреле с Русской службой Би-би-си связалась семья Сулаймона Исломова. Вместе с подельниками Сулаймон совершил два ограбления в 2012 и 2016 годах: сначала обокрали индивидуального предпринимателя, а потом по наводке знакомого пришли домой к женщине, которая занималась скупкой ювелирных украшений. В 2017-м Сулаймона приговорили к 10 годам колонии строгого режима и отправили в ту же ИК-4 в Медыни, куда через два года прибудет Нурбек.

В сентябре 2022-го Сулаймон позвонил родным и сказал, что едет воевать: «Сейчас в учебке, все нормально, жив-здоров», – пересказывает разговор с Сулаймоном его брат. Контракт наемника истекал в феврале, в марте семья смогла добиться ответа от ЧВК: им сообщили место захоронения Сулаймона. Оказалось, что его похоронили на том же кладбище во Фряново, что и Нурбека.

В ответ на запрос Русской службы Би-би-си о том, как семьи могут забрать тела погибших наемников, Евгений Пригожин через пресс-службу ответил, что «все бойцы ЧВК Вагнера, которые погибают на СВО, хоронятся в строгом регламенте с правилами компании. Какие-либо подробности для враждебной нам Би-би-си я не считаю целесообразным раскрывать». И посоветовал родственникам погибших обращаться на горячую линию ЧВК Вагнера, а не к «враждебному Российской Федерации ресурсу».

Через сутки после запроса Би-би-си родных Сулаймона вызвали в офис ЧВК в Москве, выдали пять миллионов рублей наличными, награды и документы наемника. Еще через несколько недель тело выкопали из могилы во Фряново и погрузили на борт, вылетевший в Душанбе.

Тела Адахамжона Гуламжанова и Нурбека Талиева по-прежнему остаются похороненными в России, а заключенных российских колоний снова начали набирать на войну – но делает это уже Министерство обороны России.