Данияр Айтман: Я прошу прощения

Материалы, опубликованные в рубрике «Мнение», выражают личную позицию их авторов. Оригинал записи опубликован на странице блогера Данияра Айтмана.

Я не могу и не хочу почувствовать то, что чувствовали Алина, Жанылмырза, Айсулуу и остальные 11 наших сестер перед своей смертью. Мне страшно представить, что они умирали в панике и отчаянии, судорожно заглатывая последние остатки кислорода вместе с ядовитым дымом в пылающем аду. Я был бы рад, если бы они действительно отравились во сне.

Я не знаю, как они умирали. Но мне кажется, что я знаю кое-что о том, как они жили. Когда мне исполнилось 16 лет, я поехал в Москву в набитом людьми плацкартном вагоне. Я поехал не на работу, а на учебу, но думаю, что моя жизнь в Москве была во многом похожей на их жизнь.

Я голодал, в лучшие дни питаясь макаронами и картошкой, а в худшие — буханкой черствого хлеба. Я постоянно боялся всего: милиционеров, ОМОНа, скинхедов, террористических взрывов, наезда машиной, просто косых взглядов русских. Я мерз. Я скучал по дому. Я плакал в подушку от беспомощности перед жестоким безразличием чужого и враждебного города.

Но, самое главное, несмотря на все эти тяготы я надеялся, я верил, что лучшая жизнь ждет меня впереди. Айкөл, Нурай, Кыял и их подруги тоже надеялись, тоже верили, тоже мечтали! Посмотрите на их молодые лица: люди с такими лицами всегда мечтают, они не могут не мечтать, и их мечты всегда воздушные, радужные, светлые.

Для них эта типография была не просто местом тяжелой, низкооплачиваемой работы, для них — в их мечтах и надеждах — она была мостом в лучшее будущее. Но мост этот оказался не в будущее, а в мир иной.

Мне повезло, а им нет. Мои мечты сбылись: я выучился, повидал мир, создал семью. А их мечты задохнулись гарью. Они уже навечно не нашли свою любовь, не познали радость материнства, не стали хозяйками в своих домах, не открыли своего призвания.

Каждый нормальный человек задаст себе вопрос, который я задаю себе: почему они, а не я? Ведь я не лучше Динары, Жаркынай, Махигуль, а они не хуже меня. Почему такая несправедливость? И нет ли какой-то моей вины в том, что я здоров и благополучен, а их тела скоро предадут земле?

Я завидую мужеству наших бесстрашных кыргызских парней, пытавшихся спасти обреченных девушек от гибели. Меня не было в Москве 26 августа рядом с этой типографией. Но я уже 35 лет живу на этой земле, я уже 19 лет — гражданин Кыргызстана.

Когда Алмаш исполнилось 6 лет, я уже был взрослым, полным сил мужчиной. Судьба благословила меня, дав мне крепкое здоровье, способности, возможность получить лучшее в мире образование. Что я сделал, чтобы Алмаш через 12 лет не оказалась в этой типографии?

Прости меня сестренка, я не сделал почти ничего.

Вернувшись после окончания учебы в Кыргызстан, я стал работать в молодой, передовой компании. Я горжусь тем, что мы сделали с коллегами. Мы очень много, тяжело работали. Наша работа была интеллектуальная, чистая, полезная для всей страны. Мы помогали привлекать международные инвестиции в Кыргызстан. Мы были в числе крупных налогоплательщиков. Наша компания подготовила и до сих пор готовит десятки самых высокопрофессиональных молодых кадров.

Но я бы солгал, если бы сказал, что работал из какого-то чувства патриотического долга. Конечно, нет. Просто работа была интересной и хорошо платила, поэтому я и работал. А когда дела в Кыргызстане пошли не очень хорошо, я взял и уехал — в 2010 году, в год второй революции и Ошской трагедии, в год, когда Алмаш исполнилось 12 лет, и когда ее еще можно было спасти.

Но я не собирался никого спасать.

Я понимал, что работать в частной сфере в Кыргызстане — занятие в долгосрочном плане не слишком плодотворное ни для меня, ни для Кыргызстана, потому что «национальные элиты» — власть, олигархи и криминал — держат страну мертвой хваткой и не дают ничему вырасти выше определенного уровня.

Я не хотел бороться с «национальной элитой», потому что это слишком тяжело, одиноко и опасно. Я решил, что мой долг к ближним ограничивается заботой о родных и все.

Но если каждый только за себя и за родных, нации нет. Нация есть, когда ты считаешь себя в ответе за каких-нибудь незнакомых тебе, но все равно своих, женщин — например, за Индиру, Гульбару и Айчүрөк.

Я мог что-то сделать, чтобы спасти их, но не сделал ничего. Я мог бы остаться в Кыргызстане, бороться против несправедливости, коррупции, произвола властей, но не сделал этого. Возможно, мои усилия не спасли бы их, но я и не пытался, а потому все равно виноват.

Я виноват в том, что 14 наших сестер погибли. Простите меня. Я прошу прощения не только за 14 наших соотечественниц, погибших 26 августа, но и за десятки, сотни и тысячи кыргызстанских женщин, убитых, украденных, изнасилованных, избитых и униженных за последние десять лет. Простите меня.

Не все оказались такими малодушными. Я преклоняю голову перед самоотверженными и честными активистами, журналистами и просто гражданами Кыргызстана изо дня в день ведущими неравный бой с «национальной элитой» . Вы и есть последняя надежда нашей нации.

В эти дни лично мне трудно надеяться. Но я все же надеюсь, что когда-нибудь я смогу сказать — «я сделал это для Кыргызстана». Я надеюсь, что тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч кыргызстанцев смогут с гордостью сказать эти слова. Я надеюсь, наступит день, когда появится настоящая национальная элита без кавычек.

А пока я прошу прощения.

По теме: Москва: Что известно о пожаре, в котором погибли 14 кыргызстанок

По теме: «Мы не забудем никогда». Как кыргызстанцы в Москве оплакивали погибших соотечественниц

Фото взято со страницы Данияра Айтмана в «Фейсбуке»