«Свои первые фильмы я увидел в четыре года. Тогда в село, где работали мои родители, приехала кинопередвижка. Был большой ажиотаж, и все сельчане пошли смотреть индийские фильмы, мои родители взяли и меня с собой. Показывали «Бродягу»…» — вспоминает 70-летний Владимир Тарасов. Тогда, в детстве, он и начал мечтать о профессии киномеханика.
Мечта сбылась. В течение 45 лет Тарасов показывал людям кино. Основную часть этого времени — в старейшем кинотеатре Фрунзе (а потом — и Бишкека) «Ала-Тоо». В 2015 году Тарасов ушел на пенсию, но в кинотеатре его до сих пор принимают за своего — время от времени он заходит сюда проведать своего ученика Эрнисбек Кекебаева.
«Эрик, ты что на лампочках экономишь?» — осуждающе спрашивает Владимир Васильевич. В аппаратной на верхнем этаже кинотеатра, где Эрнисбек встречает Тарасова, и правда темно. Кекебаев отвечает, что теперь ему хватает и света настольной лампы. Сейчас киномеханикам уже не нужно внимательно искать мельчайшие разрывы на пленке.
В аппаратной стоит два кинопроектора: цифровой и пленочный. Последний уже почти превратился в памятник своей эпохи — времени, когда кино зрителям показывали с больших бобин пленки. Времени, когда профессия киномеханика была еще нужна.
Теперь оно стремительно уходит.
Ленин в стерео-очках
На утреннем сеансе в зале сидит всего несколько человек. Чтобы начать показ, достаточно нажать кнопку Play на компьютере — лучи большого цифрового проектора начинают падать на экран через маленькое оконце в стене.
До самой ночи в аппаратной теперь поселяется шум проектора. Сама аппаратная — это большое темное помещение. На стенах — посеревшая от времени плитка с теснением в виде виноградной лозы. Кое-где на ней наклеены плакаты фильмов, которые здесь показывали.
На полке рядом с дверью — золотистый бюст Ленина со стерео-очками на макушке. Для Тарасова в этом много символики — эта безобидная шутка напоминает ему о старых временах, когда фильмы показывали с пленки. Бюст Ленина тогда стоял в фойе кинотеатра, а стерео-очки раздавали зрителям для просмотра стереокино — аналог современных 3D-фильмов.
Тарасов до сих пор уверен, что стереокино было лучше: «Это все равно, что сравнивать фотографию и глянцевый журнал. У фотографии изображение четкое и плоское, а у глянца вроде все блестит и сверкает, но изображение не живое».
В советские времена, вспоминает Владимир Васильевич, киноаппаратная была неформальным местом тусовки. Сюда приходили актеры, будущие политики, военные, художники — под шум проекторов они обсуждали новинки проката, которые могли посмотреть здесь же, через маленькое окошко аппаратной.
«Раньше кроме кино ничего не было, поэтому люди шли сюда. Сейчас торговые центры культурно-развлекательные, кафе, рестораны есть. А тогда только кино было», — говорит Тарасов.
Первый парень на деревне
Владимир Васильевич рассказывает, как в детстве, когда он жил в Сибири, его тетя работала в местном Доме культуры. Она водила его смотреть кино за сцену, со стороны киномеханика.
«Тогда я впервые увидел, как работает киномеханик. Они резали кинопленку — тогда ее много было — что-то выбрасывали, я собирал, фонариком подсвечивал их и устраивал свои кинопоказы. Или делал из нее бомбочки — старая пленка, завернутая в фольгу, всегда взрывалась», — от этих воспоминаний на пожилом лице Тарасова появляется мальчишеское озорство.
В те времена киномехаников называли сапожниками — в отсутствии скотча и киноклея им приходилось сшивать пленку нитками. Будучи маленьким мальчиком, Тарасов воображал, что тоже будет это делать. И еще в школе эта мечта стала сбываться — он пошел в кинокружок и в киноклуб дворца пионеров, а чуть позже — в подмастерья к профессиональным киномеханикам.
«В 50-е годы все шли учиться на киномехаников», — рассказывает Тарасов. Он вспоминает, что тогда киномеханики были «первыми парнями на деревне» и уважаемыми людьми.
В 25 лет он закончил училище по этой специальности, успел поработать в Доме культуры в Сибири, а чуть позже — во фрунзенском кинотеатре «Иссык-Куль», на месте которого потом построили центральную мечеть.
Значительная часть работы киномеханика была связана именно с пленкой — ее нужно было наматывать на бобину, подклеивать надорванные участки, ставить на проектор. На одну бобину помещалось примерно 10 минут фильма, а на проектор — только две бобины. Поэтому в течение всего фильма киномеханику приходилось менять бобины на проекторе.
В конце 70-х появилось стереокино — из-за этого кинотеатры стали еще более популярны. Тарасов вспоминает, что люди могли месяцами стоять в очередях за билетами и иногда даже били стекла в кассах.
«Помню, ставили мы документальный стереофильм про Байкал, а там камера наполовину в воде была. Эта часть из воды создавала ощущение, что вода внутри кинотеатра. Люди прятались он нее!» — со смехом добавляет Эрнисбек.
В киномеханики он пришел в 1986 году — сразу после училища он стал практиковаться у Тарасова.
«Мне Володя как батя, я многому у него научился, а когда первый раз пришел в кинотеатр, был поражен механизмом работы! Тогда в малом зале стояли стереопроекторы с 10-киловаттной лампой, c воздушным охлаждением… это такая система! Можно сказать, у нас в подвале целый завод работал», — вспоминает он.
«Вот это была работа! Да, Володя?»
После распада Советского Союза в кинотеатрах, как и во всей стране, начался кризис — финансирование прекратилось, так что «Ала-Тоо» хотели даже закрыть и сделать из него музей. Но руководство кинотеатра добилось, чтобы ему дали статус памятника культуры.
«У нас начались проблемы. Штат сокращали, многие люди ушли. Зарплату выдавали в однорублевых купюрах — мы домой уходили с целлофановыми мешками денег. Но они ничего не стоили», — рассказывает Тарасов.
Денег на покупку новых фильмов на кинопленке не было — механики стали ставить новые ленты с обычных видеокассет.
«В 1997 году пленки не было, и мы полгода крутили «Титаник» на видеокассетах, — вспоминает Владимир Васильевич. — А потом договорились с Новосибирском, чтобы они прислали нам пленку. Мы ее зарядили в честь Дня независимости, и чтобы окупить покупку кинопленки решили поднять стоимость билета с 10 сомов до 50, но люди не пришли. Снова вернули старую цену — залы были битком, но окупить пленку не смогли…»
В 2004 году в Бишкеке появилась «Синематика», которая стала брать фильмы на пленке в прокат или покупать их — ее первым кинотеатром стал обновленный «Октябрь», который открыли показом российской «Девятой роты». Эрнисбек вспоминает, что это был фурор: несмотря на то, что билеты в новый кинотеатр были значительно дороже, люди будто изголодались по настоящим киносеансам.
Позже Кекебаев был одним из тех механиков, которые ставили в сети кинотеатров цифровые проекторы — первый такой появился в «Ала-Тоо», а к 2009 году фильмы с пленки в Бишкеке уже почти перестали показывать.
В конце-концов, пленку для кинотеатров даже перестали производить. Режиссеры все еще продолжают снимать на нее фильмы, но отснятый материал потом все равно переводят в цифру. Сейчас пленочные проекторы заводят в кинотеатрах лишь пару раз в год для показа фестивальных картин.
Фильмы в кинотеатры теперь не привозят в круглых металлических коробках с пленкой, а присылают по спутниковой связи (сервер напрямую соединен с цифровыми проекторами). А иногда даже привозят на жестких дисках — достаточно воткнуть его в USB-разъем компьютера.
Профессия киномеханика в ее изначальном понимании уже почти не нужна — теперь, чтобы запустить фильм, достаточно несколько раз кликнуть мышкой на компьютере и нажать кнопку на проекторе.
В некоторых кинотеатрах фильмы идут и вовсе автоматически — сеансы запрограммированы на весь день, и все, что нужно делать человеку, это вовремя включать и выключать свет в зрительном зале. Время от времени Эрнисбек заезжает туда, чтобы проверить работу оборудования.
Но он все еще скучает по работе с пленкой: «Я помню, когда пленку ставили, а она одна, одна-единственная… Мы сидим, пленку перематываем. Рукой держишь пленочку, и где-то зацепит, поцарапает — чувствуешь порыв перфорации. Останавливаешь, находишь этот порыв, скотчем или прессом склеивающим клеишь. Готовишь эту пленку к показу… Вот это была работа, да Володя? Все руки изрезанные, черные!».
Владимир Васильевич с грустью добавляет, что дело не только в пленке: «Это ведь не только пленка уходит, но и наша жизнь.
Наша профессия уходит».