Слова адвоката Нурбека Токтакунова взяты из его речи на заседании суда над правозащитником Азимжаном Аскаровым, обвиняемым в убийстве милиционера. Речь приводится с сокращениями. В материале представлены видео полной речи Нурбека Токтакунова и ее печатная сокращенная версия. Вы также можете прочитать позицию гособвинения по этой ссылке.
Полная речь Нурбека Токтакунова:
Аскаров — очень редкий подзащитный, очень удобный, если можно так сказать. Потому что он сам подробно осветил некоторые детали, сам знаком с юридической стороной дела.
Важность этого дела в том, что оно затрагивает ключевые вопросы судебной системы нашей страны. В нашей стране, к сожалению, почти не осталось понимания презумпции невиновности.
С одной стороны, дело, которое мы рассмотрели — это обычное апелляционное дело, рассмотрение по существу. С другой стороны, это дело, которое рассматривается по вновь открывшимся обстоятельствам, после обращения Комитета ООН по правам человека 21 апреля 2016 года.
[…]Время вернуть невозможно. В этом деле есть другая правда для меня.
Когда я был в Базар-Коргоне и Джалал-Абаде, я не мог сделать многих вещей, которые мог сделать здесь, в Бишкеке. Многих вещей я просто не смог сделать. Если бы я мог реализовать их и по следствию, и в суде, если бы я был более смелым, может быть [Аскарова] уже бы оправдали.
Когда я поехал в Базар-Коргон, честно, мне было страшно ходить по улицам. Там кто-то постоянно подходил и говорил, что зарежет меня. Я много чего не говорю. Как только я начинаю говорить, то поступают сигналы о том, чтобы я молчал.
Мы не смогли сделать, все что хотели. Мы боялись.
Когда я зашел [осенью 2010 года] в зал Ноокенского суда, то все было уже понятно. Аскаров был весь в синяках, поэтому заседание перенесли на следующий день.
Я пришел на следующий день. В прокуратуре мне сказали, что Аскаров отказывается от проведения судебно-медицинской проверки на наличие побоев на теле. Я согласился с Аскаровым. А что толку ее проводить-то? У него фингал под глазом итак видно было.
На следующий день, когда допрашивали эксперта, он сказал, что Аскаров отказался от проведения экспертизы. Эксперт на суде подтвердил наличие синяка под глазом. А потом в протоколе оказалось, что эксперт говорил, что синяка нет. Это откровенная ложь.
В нашей системе все медработники под контролем МВД. Аскаров говорил, что врачи сначала говорят одно, потом в суде говорят другое.
Любой из нас может оказаться жертвой системы. Как мы можем говорить о пытках, когда любое наше заявление может обернуться еще более сильными пытками?
Я еще приобщил дело Ташкенбая Мойдунова, который был убит в том же Базар-Коргонском РОВД. В его деле участвовал тот же участковый Эмилбек Мантыбаев.
Мойдунов — это человек, который просто ругался со своей женой на улице вдоль дороги в Базар-Коргоне. К ним подошли и спросили: “Почему ругаетесь?” Жена ответила, что он ее бьет. Ей предложили написать на него заявление. Того закрыли, а на утро он был уже мертв.
Потом вызвали его родственников. «Почему вы не сказали, что у него слабое сердце? Он умер» — сказали родственникам. Затем нашли на его шее борозду. Потом сказали скорой, что он повесился.
После этого пришла проверка, началось дело. В Комитет ООН по правам человека написали жалобу. Но, к сожалению, это дело затем закрылось якобы за примирением сторон.
Потом Комитет ООН по правам человека вынес решение взыскать с государства компенсацию, провести эффективное расследование и привлечь к ответственности Мантыбаева — человека, убившего Мойдунова в стенах РОВД.
Если мы не выполним это требование, то мы, кыргызы, будем опозорены.
(Аскаров как раз занимался расследованием дела Мойдунова. Правозащитник утверждал, что тот умер от пыток — прим. редакции)
Понятно желание жителей Базар-Коргонского района покинуть территорию Кыргызстана, поскольку имело место распространение слухов о нападениях на представителей узбекской национальности. Естественно, люди беспокоились о безопасности.
По версии следствия, Аскаров 12 июня призывал беженцев, покидающих страну, взять в заложники акима Базар-Коргонского района Кубатбека Артыкова.
Артыков сам говорил — но никто этого не услышал, — что он просил Аскарова дать гарантии. Но как Аскаров мог дать гарантии, если разъяснительная работа Артыкова не была эффективной? Обычно, когда говорят о захвате заложника, проверяют звонки и прочие факты.
Обычно целью захвата является выкуп или требование. Здесь теряется смысл захвата заложников.
В ходе обыска в доме Аскарова было изъято 10 патронов. Но почему Аскарова не было на месте обыска? Обвинение не предоставило понятых, которые якобы присутствовали во время обыска.
Понятой — это свидетель. Они приходят и следят за тем, как проводится обыск.
Изъятые при обыске вещи не были упакованы и опечатаны. В протоколе нет записей об этом. А значит, этого могло и не быть.
Во время июньских событий какие-то патроны «гуляли» туда-сюда. Это было одним из основных способов «грузить» граждан: подкидывать им патроны, а потом вымогать деньги. Поэтому патронов там было много. Все упаковали и отправили эксперту.
Но какая может быть уверенность в том, что вообще был обыск? Что именно там нашли? И что именно это те патроны, которые потом оказались на экспертизе? Где эти патроны?
По большому счету вещественные доказательства к обвинениям не предъявлялись. Ни в Базар-Коргонском суде не показали эти патроны, ни в апелляционной инстанции. Этих патронов, возможно, вообще не существует.
Установленный факт свидетельствует о том, что никакого обыска не было. Обвинение в хранении боеприпасов предъявлено на основании сфальсифицированных материалов.
Поэтому, в соответствии с частью 3 статьи 81 Уголовно-Процессуального кодекса, доказательства, полученные с нарушением закона, являются недопустимыми и признаются не имеющими юридической силы. Они не могут быть основой решения по делу.
Суд первой инстанции посчитал установленной вину Аскарова в разжигании межнациональной вражды на улице Сайдуллаева 12 июня 2010 года, основываясь только на тексте прокурорского обвинения. Обратите внимание, только на тексте прокурорского обвинения. Больше никаких показаний нет.
В судах всех инстанций не прозвучало никаких показаний, подтверждающих, что Аскаров 12 июня 2010 года на улице Сайдуллаева села Базар-Коргон разжигал межнациональную вражду и призывал к насилию. Понимаете?
Я изучаю внимательно дело, слушаю свидетелей. В приговоре суда ссылаются на показания свидетелей и подсудимой Минюры Мамадалиевой, в которых те рассказывают об истории передвижения прицепа. Там все время говорят: «Прицеп стоял там, мы его передвинули туда, передвинули сюда».
Я пытался узнать, откуда вообще прокуроры писали обвинение о том, что там было разжигание межнациональной розни? Его там вообще не было.
Уважаемый суд, внимательно посмотрите материалы дела. Есть только обвинение прокуроров и показания Мамадалиевой, в которых сказано про прицеп.
По последнему, самому главному пункту обвинения — про организацию массовых беспорядков и соучастие в убийстве сотрудника правоохранительных органов. Это я рассматриваю в совокупности, потому что, по идее, обвинение и приговор нужно рассматривать в совокупности.
Давайте рассмотрим объективно. Я отброшу свое адвокатскую пристрастность и буду беспристрастным.
13 июня 2010 года 15 сотрудников Базар-Коргонского РОВД без оружия подтягиваются к мосту возле села Базар-Коргон, где собралось около 500 жителей села. Опять-таки, по субъективным данным, потому что объективных данных у нас нет. Когда толпа набросилась на них, они побежали и бросили одного из своих товарищей — покойного милиционера Мыктыбека Сулайманова.
По фабуле дела так и получается, что они разбежались, бросили и не вспоминали его. Только потом вспомнили. Позже было найдено его растерзанное и сожженное тело. В первый же день следствия в объяснительных сотрудников милиции, в протоколах допроса Аскаров предстает как организатор беспорядков и убийства милиционера.
Семь сотрудников из 15 дают показания, что он отдал приказ. Восемь сказали, что он там был, но никаких приказов не слышали. Сам Аскаров утверждает, что его на мосту вовсе не было, что до 15 июня он занимался документированием поджогов, а в момент убийства Сулайманова находился дома.
Итак, до 15 июня его вообще не трогают. Судя по показаниям, которые здесь давали, все они уверенно говорят, что это он. Все, как один говорят: «Сказал захватить в заложники и убить». Если еще 13 июня было ясно, что это он, то почему до 15 июня он спокойно жил?
Как сказала бывший заместитель прокурора Базар-Коргонского района Жамиля Туражанова, 15 числа они вместе мирно беседуют, потом она его отпускает домой. И только 16 июня его официально задерживают в качестве подозреваемого.
Возникает вопрос, почему, если его роль как организатора массовых беспорядков и убийства сотрудника милиции была ясна с самого начала, его задерживают только 16 июня?
Я даю ответ: потому что идея представить Аскарова лидером и организатором массовых беспорядков возникла у органов следствия именно 15 июня, а впоследствии, объяснительные рапорты были подогнаны под заказ следствия.
Обосную, почему мы уверены, что объяснительные рапорты были позже подогнаны под заказ следователей, даже не следствия, а под заказ извне, сверху.
Во-первых, Аскаров оказался очень удобной фигурой, потому что Временному правительству и ответственным лицам того времени было необходимо показать народу, что пойман один из лидеров узбекской общины — организатор трагических событий на юге Кыргызстана в 2010 году.
Во-вторых, сотрудники милиции Базар-Коргонского РОВД нашли повод, чтобы отомстить правозащитнику, который ни один раз уличал их в злоупотреблениях и преступлениях. Он был очень удобной фигурой, которая устраивала всех на тот момент.
В реальности все лидеры беспорядков 14-15 июня 2010 года уже благополучно скрылись. Большинство остались неустановленными, часть установленных сбежала, воспользовавшись непрофессионализмом и неэффективностью правоохранительной системы, другая часть откупилась. Это позорная правда для всего нашего народа, но прежде всего для членов Временного правительства.
Были две национальные комиссии по трагическим событиям в Ошской и Джалал-Абадской областях. Я был одним из членов комиссии, которая была создана Временным правительством. Но это отдельная история, почему я оттуда вышел. Я вышел оттуда с публичным заявлением.
Другая комиссия была объединенной. Это была рабочая группа, состоявшая из сотрудников правоохранительных органов, ГКНБ, МВД, администрации президента и так далее. Как ни странно, я согласен с некоторыми их выводами. Я убедительно рекомендую вам почитать и ознакомиться с заключением этой комиссии на сайте аппарата президента.
Обе эти комиссии пришли к выводу, что причастны к организации этих преступлений следующие силы: клан Бакиевых, главы наркотранзита, узбекские политические лидеры, воодушевленные идеей создания узбекской автономии, и внешние силы.
Несмотря на правдоподобие, а порой и очевидность, виновность ни одной из групп не доказана компетентными органами ни по одному уголовному делу, в том числе и по настоящему делу.
Нет фактов на уровне выявления и доказывания лидерского и организаторского процесса, на уровне доказывания существования структур организации, неважно, формальных или неформальных, не доказано наличие лидеров, распоряжения которых исполняются.
Недостаточно сказать, что Аскаров был лидером. Надо доказать, что некой системой и некой структурой выполняются его указания — когда он говорит убить, это исполняется.
На уровне доказывания отдельных деталей организаторского процесса, через который бы четко вырисовывалась картина зловещего плана, на уровне доказывания поставки оружия, на уровне доказывания финансовых потоков из определенных каналов.
Как проводились расследования в 90-х годах? У меня была возможность смотреть на некоторые архивы того, как расследовались дела 90-х годов. Там еще работала предыдущая система, и там действительно велась работа на уровне существования таких групп. Это значит, что мы и сейчас не можем быть спокойными, потому что все эти обвинения изложили, но на деле ничего не доказали.
Все эти силы как работали, так и продолжают работать сейчас. Все эти силы продолжают руководить нашими правоохранительными органами. В этом ужас ситуации. Мы не разобрались во всем этом, потому что мы похватали удобных, против которых можно было настроить националистически настроенное население, а потом можно было давить на суд, потому что суды, видя все эти нарушения, просто боялись выносить приговоры.
По нашему делу все происходит на уровне «он сказал, она сказала» и все. Но, к сожалению, кроме этих показаний ничего не добавилось. Я бы понял еще, что Туражанова с 13 до 15 июня напрягала оперативников, но так ничего этого не было, ничего нового не добавилось. Кроме того, значительная часть «он сказал, она сказала» впоследствии опровергается тем, что он или она были принуждены к даче определенных показаний или же опровергается показаниями потерпевших.
Судя по рапортам и показаниям потерпевших милиционеров, начальник районной милиции Мамыржан Мергентаев тоже с самого начала был убежден в руководящей и организаторской роли Аскарова. Однако, нет подтверждения того, что он с 13 до 15 числа принимал меры по его задержанию. Для того, чтобы задержать, если уверен, не надо согласовывать это с прокуратурой, надо задержать, представить прокуратуре факты и все. Он ничего из этого не сделал.
Бывший милиционер Кубанычбек Умурахунов давал показания, что его ударили камнем, а потом он говорит, что его ударили палкой. Тоже противоречия в показаниях. Я его спросил, почему он не сообщил о руководящей и организаторской роли Аскарова, на что он ответил, что был в шоке.
Бывший участковый Эмилбек Мантыбаев говорил, что стоял в 150 метрах от Аскарова и слышал его крики. 150 метров среди этой толпы. Как он мог слышать и четко различать, что кричал Аскаров?
На вопрос о том, почему он не сообщил о руководящей роли Аскарова, он ответил, что сообщил оперу. Но какому оперу, он вспомнить не мог. Участковый, который не знает оперов? Неубедительно. Это тот самый сотрудник, который был привлечен к уголовной ответственности за гибель в стенах Базар-Коргонского РОВД Мойдунова.
Допрашиваем участкового. Он говорит, что не сообщил о руководящей роли Аскарова, потому что это не его участок. Это бред. Если бы у него было время подумать, он, конечно же, никогда такого не сказал бы. Почему он не сообщил о руководящей роли Аскарова при убийстве его коллеги, сотрудника милиции? Потому что это не его участок? Иногда они так делают, но в этом случае, почему он это сказал? Потому что он не был готов к этому вопросу.
13 и 14 июня ни у кого не было идей, что это был Аскаров, что это он убил милиционера. Это потом они возникли, 15 или 16 июня. Потому что Аскаров имел неосторожность по телефону говорить о неких видеозаписях и об участии некоторых лиц в событиях в Базар-Коргоне. Там был убит не только Мыктыбек Сулайманов, на следующий день убили еще около 15 человек.
[Аскаров] имел неосторожность сказать об этом, поэтому у них возникла мысль, что у него есть эти видеодоказательства. Его задержали, чтобы добыть эти доказательства. Когда выяснилось, что никакого видео нет, было очень удобно отрапортовать, что они отработали и нашли лидера.Милиционер Тургунбек Таиров сказал, что Аскаров кричал. Он рассказал, что у него отобрали оружие. Я обращаю внимание на то, что ранее все милиционеры сказали, что у них не было никакого оружия. А что, если оружие было не только у Таирова? Сулайманов мог умереть и от огнестрельного ранения.
Обращаю внимание, что все свидетели-потерпевшие, которые здесь выступали, начинали рассказывать, как все было. Но тут прокуроры встают и спрашивают: «А что вы знаете об Аскарове?». Потом свидетели, как бы вспомнив об этом, говорят: «Аскаров сказал взять в заложники акима и убить остальных».
Посмотрите протокол с места происшествия. Как он выполнен, и как нарисована схема? Это дело об убийстве сотрудника милиции, об их коллеге. И как нарисована схема? По этому протоколу мы никак не можем судить о характере местности, потому что не соблюдено никакого принципа масштабирования.
Если рисуешь схему осмотра места происшествия, там, прежде всего, должно быть указано масштабирование, чтобы мы четко знали расстояние между различными объектами. Схема нарисована как будто первоклассником. Это говорит об уровне проведения расследования.
Протокол осмотра трупа оформлен 14 июня. Труп нужно было осматривать на месте, с привязкой к местности, чтобы можно было определить, где он находился. Этого сделано не было, осмотр был проведен в другом месте. Поэтому у нас возникают разумные сомнения, особенно когда мы услышали, что родная сестра Мыктыбека Сулайманова сказала, что видела огнестрельное ранение в затылочной области, в районе шеи. Тем более, когда мы знаем, что сотрудники милиции, возможно, были с оружием.
По сути, свидетелей сделали искусственно потерпевшими. В интересах правосудия они должны были заходить в суд по очереди и давать показания, но они сидели все вместе и могли слышать друг друга, в итоге все дали семь одинаковых показаний. Они сказали, что не слышали ничего.
Аскаров не был ознакомлен с постановлениями о назначении экспертиз в отношении потерпевших. Если следователь выносит постановление о проведении экспертизы, подозреваемый также должен ознакомиться с этим постановлением. У него есть целый комплекс прав при назначении экспертизы: он может ходатайствовать об отстранении эксперта, он может заявить о проведении экспертизы в другом экспертном учреждении. Второй раз экспертизу не проведешь, потому что синяки и ссадины со временем проходят.
Говорят, 500 человек было на мосту. На улице Сайдуллаева тоже было много людей. Из 500 человек, которые там были, где остальные? Из всего села органы обвинения должны же были кого-то найти. Никого нет.
С одной стороны, Аскаров был удобной фигурой для Временного правительства, с другой стороны, это была месть [милиционеров Аскарову].
Я нашел статью с сайта asman.kg, мы обратились в ГКНБ. Потом к нам приходит молодой сотрудник из ГКНБ, чтобы собрать объяснительные и дать официальный отказ. Потом эта информация «сливается» заказчикам статьи, и на следующий день они нападают на правозащитницу Азизу Абдирасулову. Я не доверяю сейчас никому в правоохранительных органах, поэтому не могу поделиться этой статьей с органами.
Мне говорят, я адвокат, значит зарабатываю доллары, но их как небыло, так и нет. А кто разбогател в Базар-Коргоне после событий 2010 года? Кто пригрел руки? Если вы сейчас туда пойдете и расследуете это, то сами все поймете.
Если суд оправдает Аскарова, то это будет замечательным, ярким сигналом правоохранительной системе, что нельзя пытать, это будет шагом вперед в судебной реформе.
Если вы сейчас оправдаете его, исполнив решение Комитета ООН, тогда люди будут понимать, следователи, прокуроры, что нельзя перегибать палку, что есть сила, которая ударит их по рукам, что нельзя нарушать процедуры. Это продвинет судебную реформу.
Если оставите приговор в силе, то это будет яркий сигнал всей правоохранительной системе, что и дальше можно пытать, нарушать процедуры, права человека. Тогда уже можно распрощаться с идеей судебной реформы.
Я прошу оправдать Азимжана Аскарова за отсутствием события преступления, потому что не было никаких патронов, не было никакого захвата в заложники.
Соавтор: Алмир Алмамбетов.
Видео: Александра Ли.
По теме:
