Читательница «Клоопа» Валерия Айзен — одна из кыргызстанцев, находившихся в Китае в разгар вспышки коронавируса. Она поделилась с нами своей историей — колонку она писала, находясь в карантине. Но к моменту публикации ее изоляция уже закончена.
В середине января я услышала какие-то новости о том, что в Ухане, провинции Хубэй, появился некий вирус, который распространился очень быстро и симптомы которого предположительно очень напоминают коронавирус на территории Китая 2003-2004 годов. Но тогда, в январе, все это казалась таким далёким и совсем не пугающим.
Ещё в 2016 году я переболела пневмонией, развившейся очень быстро. Тот случай напугал меня куда сильнее, чем перспектива заболеть здесь. На самом деле даже сейчас, понимая и осознавая всю серьёзность ситуации, я, однако, не поддаюсь панике — прогнозы достаточно благоприятны, если изучать статистику (а именно этим и остаётся заниматься во время карантина), а китайское правительство предпринимает более чем достаточные меры по предупреждению распространения вируса.
На момент написания статьи я нахожусь в карантине и уже одиннадцать суток не видела ни одного человека хотя бы в паре шагов от себя.
Максимум, доступный мне — видеосвязь и окно. Сейчас я возможно забегаю вперёд и мне стоит пояснить, что произошло. Для этого мне стоит вернуться к моменту, когда, как я уже говорила, для меня все только началось.
***
16 января моя двоюродная сестра, живущая в Пекине, позвала меня к себе, чтобы отпраздновать Китайский Новый год вместе. Стоит отметить, что этот праздник является самым важным праздником для китайцев, в период Китайского Нового года миллионы людей из больших городов возвращаются к своим семьям, ведь это семейный праздник, а по сути для многих это единственный шанс увидеть своих родных за целый год.
У явления, которое можно наблюдать в эти дни, есть отдельное название — «весенние переезды» (春运 chūnyùn). Обычно этот период начинается за 15 дней до начала празднования Китайского Нового Года и длится в общей сложности сорок дней.
В 2016 году было совершенно предположительно 2.9 миллиардов переездов на разных средствах передвижения. Данные переезды были названы величайшей миграцией в истории.
На самом деле нам очень сложно представить масштабы этих переездов. Сопоставляя даты, когда вирус предположительно появился и даты празднования Нового года, становится понятно, почему этот вирус распространился с такой пугающей скоростью.
Я долго размышляла, стоит ли мне ехать, но не по причине страха перед вирусом, о котором на тот момент я знала не так много, а из-за того, что не была уверена, не будет ли мне так некомфортно и даже скучно, а также из-за того, что не хотелось оставлять своего парня одного. Большинство студентов к тому моменту уехали на каникулы и потому на территории кампуса стало пустынно, супермаркет не работал, да и в столовой осталась работающей только одна стойка.
Стоит отметить, что потом, когда и в городе большинство магазинов, кафе и других общественных мест перестали работать, многие новички стали связывать это с вирусом, однако же это так же достаточно обычное явление в праздничный период.
Позже, когда все же ввели карантин, многие магазины тем не менее работать начали, так же как и супермаркет на территории университета. В конечном итоге я согласилась поехать в Пекин, ведь видимся мы с сестрой очень редко и встретиться перед праздником было бы правильно.
Я собиралась вернуться, а сестра собиралась в Ухань.
Билет на самолёт был куплен на 21 января, 26 я собиралась вернуться, ведь сестра собиралась ехать к своему жениху и его семье — в Ухань.
На следующий же день все изменилось. Отношение к вирусу изменилось. И в добавок ко всему я заболела — простыла или подхватила грипп в самолёте, что в обычное время было бы ничем не примечательным событием, однако же во время истерии по поводу вируса чем-то тревожным.
На следующий же день я проснулась с гудящей головой, больным горлом и огромными кругами под глазами, что в общем-то для меня не характерно. В аэропортах, метро, вокзалах и других общественных местах ввели обязательную проверку температуры и рисковать ехать обратно я не могла, сестра к тому моменту так же сменила свои планы, так как ей ехать уже было некуда.
Лекарств с собой у меня не было, да и, думалось мне, простуда без проблем должна пройти сама. На четвёртый день я все же попросила каких-нибудь лекарств и услышала в ответ, что в период 过年 («guo nian») лекарства лучше не принимать и совет 多喝热水 — больше пить горячей воды, в интернете уже давно ходят мемы по этому поводу, но сейчас их кажется стало даже больше.
Ещё два дня мы оставались в доме родственников сестры, а позже вернулись к ней на квартиру. На календаре было 27 января. Мы остались вдвоём, но будто каждый наедине со своими переживаниями.
Из-за простуды я никак не могла вернуться обратно, температура, как выяснилось, была не слишком высокой, меня бы пропустили, но меня мучил страх, который может показаться совсем необоснованным — а вдруг все же это тот самый вирус. В условиях эпидемии я просто не имела никакого морального права рисковать здоровьем тех, кто встретился бы мне на пути или по приезду обратно.
Дело в том, что моя поездка в Пекин несколько напоминала какой-то глупый и банальный фильм, полный совпадений.
Когда я только садилась на борт самолёта, я, найдя свое место, обнаружила, что оно занято. У пассажиров был ребёнок и они бы хотели сидеть все вместе.
Бортпроводница попросила меня поменяться с ними местами. Мне это было сделать не сложно и я согласилась.
Сев на свое место я заметила, что пассажир у окна был простывшим, хотя, конечно, все это могло мне просто показаться.
Но именно это и послужило причиной моей неуверенности в происхождении моей простуды.
Сам коронавирус меня не пугал — я вполне здоровый человек, у меня нет хронических заболеваний, проблем с печенью или почками, поэтому даже если бы мои страхи оказались правдой, я была уверена, что со мной все будет в порядке. Но не будучи уверенной, я не могла взять на себя ответственность за здоровье окружающих. Поэтому я осталась в Пекине.
На протяжении двух недель у меня все ещё были симптомы простуды — температура, слабость, насморк, которые тем не менее не совсем подходили под описания вируса.
Дважды мы обращались в больницу, где смерив температуру, которая была 37.3-37.4 (не слишком высокая, но своя температура у меня гораздо ниже той же общепринятой нормы), отправляли домой пить воду. Однако я пила лекарства, которые мне совершенно не помогали, включая жаропонижающие.
Стоило же мне начать учиться, спустя пятнадцать минут я уже чувствовала, что устала так, будто делала это несколько часов, я постоянно спала. Позже моя мама обратилась к врачу в Кыргызстане и она, поговорив со мной по телефону, выписала мне достаточно сильные лекарства, которые мне в конечном итоге и помогли через несколько дней.
31 января наш университет объявил о закрытии территории и нас попросили по возможности не возвращаться до окончания карантина. Те же, кто все же вынужден вернуться, обязаны отсидеть в отдельном общежитии в изоляции 14 дней. И вот я здесь.
4 февраля я приехала обратно на самом раннем скором поезде. Мой вагон был совершенно пустой и за все время никого, кроме проводников я так и не увидела. Чтобы добраться до кампуса мне пришлось ехать час на метро и столько же ждать автобуса, оказалось большинство линий не работают. Я доехала до половины пути на автобусе, а позже на такси.
В самом такси были записаны мои паспортные данные, по пути нас раз остановили и измерили температуру мне и водителю. В нашем городе все оказалось намного строже, чем в Пекине. В Пекине можно без проблем выходить из квартир, здесь же это возможно только одному члену семьи раз в три дня. Возможно это связано с тем, что наша провинция соседняя с провинцией Хубэй.
Согласилась приехать я именно по той причине, что это гарантировало безопасность и мне, и окружающим.
Несмотря на то, что я нахожусь в изоляции, я рада, что наш университет создал все условия для тех, кто по тем или иным причинам вернулся обратно.
Кормили нас за счёт университета, килограммами приносили фрукты, особенно мандарины, за нами велось медицинское наблюдение, каждый день мы отсылали в чат свою температуру и жалобы, если таковые имелись.
Радует, что наше [кыргызское] посольство не забыло про нас, и пыталось по мере сил решить, как вывести тех, кто хотел бы вернуться домой, но не может в связи с отменой рейсов и закрытием границ. Они связывались с теми, кто все ещё оставался в Китае, и узнавали, не требуется ли помощь.
Я обещала вернуться через четыре-пять дней, но прошёл почти месяц.
Это моя история, в ней нет чего-то особенного, однако за каждой строчкой множество эмоций, пережитых мной за это время — опасения, надежды, разочарования и конечно же ожидание.
Всем нам есть, что рассказать. Самое главное в такие моменты — оставаться человечными и не поддаваться панике. Я верю, что все будет хорошо. Я надеюсь, что это хорошо наступит как можно скорее.
