Первыми на место крушения самолета прибыли спасатели, врачи и журналисты. Среди тех, кто увидел трагедию своими глазами, была и наш корреспондент Регина Им.
Повествование ведется от лица корреспондента Kloop.kg Регины Им.
Раннее утро. Узнав о падении грузового самолета, я судорожно собираюсь и мчусь на работу. А в сердце лелею мысль, что никто не пострадал. Возможно, даже пилоты не пострадали, а пассажиров и вовсе не было.
Из редакции мы сразу едем на место трагедии. Нужно осветить крушение самолета, узнать, живы ли пилоты, почему произошла авиакатастрофа.
В дороге стало понятно, что самолет упал на поселок. На жилые дома, в которых спали, ели, готовились к новому дню люди. Люди, которые находились в домах, своих «крепостях», и уж точно не ожидали, что в окно влетит колесо от шасси. Как в фильме-катастрофе.
Тревогу нагнетает густой непроницаемый туман. В СМИ все еще почти нет точной информации о крушении. По радио прогноз погоды сменяется бодрыми утренними песнями. Мы въезжаем в поселок, и самые худшие предположения подтверждаются: самолет действительно упал на жилые дома.
Сердце замерло — события перестали быть сюжетом апокалиптического кино и приняли реальные очертания. Это реальная трагедия, полная жертв, слез, боли. Хотя, как оказалось, мы все еще слабо представляли масштаб произошедшего.
Дорога заполнена спецмашинами спасательных служб. По одну сторону трассы на фоне полей выстроились жители соседнего села, которые наблюдают, как дым, поднимаясь из-за черных крон деревьев, плавно сливался с туманом. Оттуда место крушения больше походило на опустевшее поле битвы.
Продвигаемся в сторону источника дыма. На пути встречается все больше обеспокоенных лиц. В груди что-то опустошенно падает на самое дно, в горле замирает ком.
Мы вплотную приблизились к самому большому скоплению людей — это журналисты, местные жители, очевидцы, родственники пострадавших. За ними раскрывается весь масштаб катастрофы.
***
Обломок хвостовой части «Боинга» размером с трехэтажный дом лежит на киле в груде обломков дома. Его окружают люди в ярко-оранжевой одежде, отчаянно борющиеся с клубами плотного черно-серого дыма, исходящего из под обломков.
Впереди кордон. По периметру растянулась толпа озябших журналистов и зевак, пытающихся разглядеть чудовищные детали крушения. Кто-то пришел предложить свою помощь в разборе завалов. Время от времени прибывают родственники погибших, которых тоже не пускают за линию оцепления.
Издалека послышался отчаянный плач. Пожилую женщину, держа под руки с обеих сторон, привели двое мужчин среднего возраста, вероятно, ее сыновья. Сквозь слезы женщина бросается на милиционеров, умоляя пропустить ее: «Там моя родня, мне надо их найти!»
На мгновение все присутствующие, включая милицию, будто теряются: не хватает сил смотреть в глаза друг-другу. «Эже, всех найдут. Вам туда нельзя, поймите» – пытается ее успокоить один из конвойных — парень размером с автобус и детским лицом.
Женщина продолжает беспомощно метаться вдоль линии оцепления. Кто-то отводит взгляд, не в силах смотреть на ее терзания, кто-то наоборот, пристально наблюдает, сочувственно качая головой. Внезапно, стоны стихли, женщина стала медленно оседать. Ее подхватывают под руки. Сквозь толпу показались врачи, на бегу цепляющие медицинские укладки. Через мгновения женщину унесли в карету скорой помощи. Толпа будто вновь начала дышать.
***
Мы решили найти другие части самолета и обошли оцепление с другой стороны, по внутренним улицам деревни. Мы объезжаем деревню вдоль забора аэропорта, проезжаем мимо сбитых самолетом панелей забора аэропорта «Манас». Хвостовая часть лежит между восьмой и девятой улицами. Мы дошли до четвертой, где нашли кабину пилотов.
Здесь меньше людей и милиционеров. Обойдя стражей через дворы, мы вышли на место крушения. Перед нами открылась полная панорама. Наши ожидания увидеть обломки фюзеляжа распались на такие же мелкие осколки, как и сам фюзеляж. То есть, его буквально не было.
Где-то валялись турбины и колеса шасси, на фоне которых дома и хозпостройки казались почти кукольными. Багажный отсек распался на обломки не крупнее крышки капота автомобиля. На другом краю улицы, уперевшись в ковер на стене чьей-то спальни, лежит исполинский обломок кабины.
***
.
В зоне оцепления находятся уцелевшие дома. Из их окон теперь раскрывается вид на обугленные, еще дымящиеся обломки. У крылец стоят жители, едва оправившееся от шока, и понуро наблюдают за отчаянной борьбой с огнем на том месте, где несколько часов назад стояли дома их соседей.
«Я вела внуков в школу и услышала оглушительный рев. Оглянулась и увидела, как из темноты возникает самолет, окутанный огнем, падает на дома и взрывается», — рассказывает жительница села Мария.
Все вокруг выглядит, как декорация к фильму про конец света: дымящиеся обломки, с одной стороны, обрамленные черными деревьями с голыми кронами и острыми ветками, готично тянущимися вверх, с другой — маленькие саманные домишки с бельевыми веревками, увешанными детским бельем, изредка колышущимся от легкого ветра. И вся эта мизансцена погружена в густой, почти непроглядный туман.
«Раздался ужасный грохот, земля задрожала. Внучка закричала: “Бабушка, окна горят”. Я подбежала к окну и увидела пожар на соседней улице», — говорит другая жительница села Дачи-СУ.
Мы вышли из зоны оцепления. Обходя улицы деревни, нам встречаются местные жители, скопившиеся в небольшие группы. Они наперегонки друг с другом рассказывают, что говорят о катастрофе. Отовсюду слышится:
— Какой ужас, вся семья в один миг… а их невестка еще была на восьмом месяце.
— Какое горе, столько детишек.
— А слышали, что там нашли голову, а тела найти не могут?
— Говорят, теперь нашу деревню сносить будут.
Мы вернулись к обломку хвоста самолета, где уже развернут штаб спасательных служб. Медики и спасатели выносят из зоны крушения носилки с накрытыми телами. Журналисты передают в центры последнюю информацию о количестве погибших. Каждое обновление, как короткие штыковые атаки.
Вопросы накапливаются, как снежный ком.
— Сколько еще жертв может оставаться под обломками?
— Почему «Манас» дал разрешение на посадку, несмотря на туман?
— Почему в эту же ночь самолету президента не дали приземлиться в «Манасе», а отправили в аэропорт Тамчы?
— Правильно ли строить жилой сектор так близко к взлетно-посадочной полосе?
***
С утра на месте мобилизованы более тысячи сотрудников экстренных служб. Все работают, пока пальцы рук не онемеют от беспощадно пронизывающего мороза.
Люди в ярких безрукавках поверх белых халатов суетятся вокруг самой большой палатки цвета хаки и рядом с домом, во дворе которого лежит хвост «Боинга». Там принимают пострадавших.
Мимо нас несколько раз прошел мужчина с окровавленным лицом. Он ходил от палатки к дому и обратно. Кровь застыла на его щеке полосами, спускающимися со лба.
Это высокий широкоплечий смуглый мужчина лет 45 с мощной шеей, широким лбом, изрытым морщинами лицом, и огромными ладонями, которыми он легко бы смог обхватить голову молодого быка. Он пытается спрятать свой шок под серьезным выражением лица, все плотнее сдвигая густые брови.
Ближе к четырем часам вечера появляется полевая кухня. Продрогшие милиционеры, спасатели и медики по очереди перекусывают, почти на ходу справляясь с едой непослушными замерзшими пальцами, и возвращаются к работе.
Спустя примерно час из города прибывает волна неравнодушных бишкекчан. Они привозят еду, горячие напитки и теплые вещи для пострадавших. Коробки и пакеты стекаются к штабу.
Трагедия, как лакмусовая бумажка, выявляет лучшие качества людей. Непрерывная цепочка волонтеров, которые не остались равнодушными, тянется в штаб за инструкциями.
***
В 18:30 перед журналистами выступает первый вице-премьер министр. Он рассказывает о проводимых работах и процессе последующего расследования крушения. Лицо третьего человека во власти страны меняется, когда он сообщает о результатах поисковых работ и опознания.
Спотыкаясь о собственные слова, Абулгазиев сообщает, что кроме трупов обнаружены 9 «фрагментов», не решаясь договорить «тел погибших».
Была и маленькая победа в этой битве машины с человеком.
«Из-под завалов вытащили мужчину. Его реанимировали, сейчас он в больнице», — говорит первый вице-премьер.
После выступления журналисты медленно расходятся. В темноте мелькают светоотражатели на спецодежде спасателей, которые продолжают разбирать завалы. Медики циркулируют между двумя импровизированными госпиталями. Милиция остается на страже оцепления.
***
Домой мы возвращаемся пропитанные дымом с ощущением полного погружения в детали крушения. Новостной блок радио почти целиком посвящен рухнувшему «Боингу». После него исключительно минорные композиции.
Вернулись мы уже в другой Бишкек. Во всем чувствовалась молчаливая скорбь по погибшим: приспущенные флаги, пустая угрюмая площадь с темной елкой. У всех на устах «грузовой самолет Гонконг-Бишкек-Стамбул».
Мы провели у обломков крушения 12 часов, но даже после всего увиденного, что-то внутри нас отказывалось верить, что все это происходит на самом деле.
Фото: Тилек Бейшеналиев
По теме:
