Первомайский суд Бишкека начал изучать дело активистов националистического движения «Калыс», которые в середине мая 2015 года напали на участников мероприятия в честь Дня борьбы с гомофобией, пытаясь помешать проведению «однополой свадьбы». За заседанием наблюдала корреспондент Kloop.kg Хлоя Гейне.
Повествование ведется от лица автора.
— Мы тут каждый раз ходим, ходим. А они все откладывают и откладывают. У этого сопли пузырями, у того еще что-нибудь! — возмущается адвокат потерпевших ЛГБТ-активистов Евгения Крапивина.
Назначенное на обеденное время заседание суда не начинается в срок из-за отсутствия судьи.
Обе стороны — члены националистического движения «Калыс» и пострадавшие ЛГБТ-активисты — стараются не находиться в одном помещении. Первые сидят в зале, вторые — толпятся в коридоре.
На стороне потерпевших — пара нетипично одетых для строгого здания суда юношей и около десяти девушек с асимметричными прическами. С первого взгляда определить их возраст совершенно невозможно.
Находящиеся в меньшинстве «калысовцы» сидят в зале и ожидают начала процесса. Среди них двое подсудимых, адвокат, свидетель защиты и двое единомышленников, от одного из которых пахнет перегаром.
***
На скамье подсудимых — активист «Калыса» и глава движения «Кыргыз эл жаштар кенеши» Алмаз Жазыбаев и участник обеих кыргызских революций Таалай Айдаров.
Оба — главные герои видео, единственного свидетельства о том, что активисты «Калыса» вторглись на мероприятие в честь Дня борьбы с гомофобией и трансфобией в мае 2015 года, которое проходило в частном кафе в центре Бишкека.
Жазыбаева обвиняют в применении силы в отношении одной из участниц празднования. Сам он всё отрицает и говорит, что девушка напала на него сама, а он её просто оттолкнул.
Перед судом Жазыбаев предстал в белом пиджаке и брюках, в цвет калпака, который он не снимает на протяжении всего процесса.
Подсудимые уверены, что во дворе кафе проводили «однополую свадьбу», которую, по их мнению, «необходимо было остановить». По их словам, о мероприятии в тот день они узнали от таксиста.
Айдаров — второй обвиняемый — в тот день влез на забор заведения, где проходило мероприятие. Сам он говорит, что проходил мимо, до того дня с движением «Калыс» знаком не был и «просто хотел уладить ситуацию».
Подсудимым вменяют 234 статью «Хулиганство» Уголовного кодекса Кыргызстана. Самое строгое наказание в случае признания их виновными — до двух лет лет лишения свободы.
***
Через час судебный процесс начинается.
Участники собираются в зале заседаний. Слева рассаживаются представители ЛГБТ-сообщества. Среди них активисты, менеджеры, успешные студенты бишкекских вузов и один лауреат президентской стипендии.
У Жазыбаева и Айдарова внезапно объявляется общественный защитник — православный активист Роман Ремнев, который принимается фотографировать участников процесса.
Потерпевшие не хотят, чтобы их снимали, опасаясь за свою безопасность — в Кыргызстане сведения о гомосексуальной ориентации могут стать поводом для шантажа или угроз со стороны как противников ЛГБТ, так и милиции.
Сначала они закрывают лица руками, а затем дружно показывают средние пальцы в адрес снимающего их на камеру Ремнева.
— Мне кажется, я видела вас в церкви, — спрашиваю я Романа.
— Ну, я русский православный человек. Вы тоже в церковь ходите? — отвечает вопросом активист.
— По праздникам.
Один из «калысовцев», развернувшись лицом к залу, заявляет: «Аа, канча көк кыргыздар!» («Сколько голубых кыргызов!»), указывая на задние ряды.
«Сами вы голубые. Успокойтесь!» — возмущается сидящая сразу за ним девушка в темных очках.
В это время на задних рядах расположились вооруженные блокнотами два десятка юристов-практикантов. Юноши в отглаженных рубашках и темно-синих жилетках с интересом разглядывают девушек из соседнего ряда, периодически интересуясь их ориентацией и пытаясь привлечь к себе внимание.
— Чего вы смотрите? — возмущается одна из активисток.
Суд начинается с выяснения языкового вопроса — подсудимые не понимают по-русски, потерпевшие не владеют кыргызским.
— Что у вас с переводчиком? Сами не нашли? — спрашивает судья адвоката потерпевших.
— Да, но свидетели у нас по закону дают показания на том языке, которым владеют. Переводчик — это очень дорого, у нас нет возможности обеспечивать, — отвечает она.
Судья решает допросить только говорящих на кыргызском, оставшимся десяти свидетелям необходимо прийти на следующее заседание, «чтобы не срывать процесс».
Согласно процессуальному кодексу, участники разбирательства могут пользоваться услугами переводчика, но в судах нет отдельных единиц в штате. На прошлом заседании переводил один из свидетелей обвинения.
Судья решает использовать ресурс из практикантов.
— Кто будет переводить?
— Только если татаал эмес (несложно), — отзывается одна из студенток.
В итоге переводить приглашают девушку в маленьком черном платье с кружевным воротничком, как у советской школьницы.
— Сколько голубых, что-то не то! — не унимается один из сторонников «калысовцев».
***
Свидетели от ЛГБТ-активистов начинают давать показания и замолкают, когда судья просит сказать точный адрес проживания. Но называть номера домов и квартир они не торопятся, опасаясь будущих преследований.
Судья настаивает на том, чтобы места жительства оглашались полностью. Тем временем, подсудимый Айдаров тщательно записывает в блокнот все, что говорят свидетели, в том числе их адреса.
Первый свидетель Нурлан — (имя изменено) в бабочке и очках с цветной оправой — работает менеджером в одной из международных организаций.
«17 мая 2015 года я позвал всех своих друзей на это мероприятие. Когда мы сидели там, эти граждане пришли к нам и начали атаковать. Я понял, что начнется драка и зашел в здание ресторана. Потом я услышал, что во дворе начался переполох», — рассказывает он.
Прокурор просит Нурлана указать, был ли кто-то из присутствующих в зале в тот день в том кафе. Свидетель указывает рукой на Айдарова, который залез на забор.
Но Нурлан добавляет, что не видел, как именно «калысовцы» проникли во двор кафе, и как упала пострадавшая девушка.
«Они кричали: “Их надо убить. В Кыргызстане такого нету, среди кыргызов такого нету. Вы нас позорите!”» — говорит свидетель.
Недостающим элементом в деле остается то, как именно был поврежден замок на воротах кафе — никто не может сказать, был ли он взломан напавшими или поломался каким-либо другим образом.
«Потом приехала местная милиция. Нас забрали в Первомайское РОВД. Я просидел там до 11 ночи. Милиционеры ушли, оставив нас в одной комнате вместе с нападавшими. Там между нами началась словесная перепалка», — продолжает Нурлан.
В дело вступает адвокат «калысовцев» и начинает допрашивать Нурлана:
— Вы знаете, что за организация такая «Лабрис»?
— «Лабрис» — это правозащитная организация, которая защищает права геев и лесбиянок.
— Вы можете поделиться своим взглядом на геев? Действительно ли они позорят нас?
— Нет, потому что я не считаю это позором.
— У меня нет вопросов.
***
Следующий свидетель — Тимур (имя изменено) — напомнил мне типичного аспиранта факультета гуманитарных наук. Он носит серый пиджак и негустые юношеские усы.
«Есть статья в Конституции Кыргызской Республики о том, что люди могут свободно собираться, и 17 мая мы собрались праздновать этот праздник, вместе посидеть, передать друг другу хорошее настроение. Другой цели не было, не было спиртного. Ничего плохого мы не делали», — спокойно говорит Тимур.
Но на этапе вопросов и ответов он начинает путаться — сначала говорит, что пострадавшую девушку избили, а Айдаров перелез через забор. Потом, отвечая на уточняющие вопросы, признается, что сам лично не видел ни того, ни другого.
«Над головой Айдарова была линия электропередач. Он был немного пьяный, и мы боялись, что он может ее задеть. Мы попросили его спуститься, опасаясь, что он может упасть, но он повторял: “Я вас накажу!”», — говорит Тимур.
Тем временем, Жазыбаев молча сидит и не показывает никаких знаков, что готов общаться с кем-либо из пострадавших. Айдаров, напротив, активно вмешивается в процесс и задаёт вопросы свидетелям.
— Скажите, вы сказали прокурору, что я перелез через ворота… Сюда смотрите! И что я открыл эти ворота изнутри. Вы берете на себя эти слова? — спрашивает свидетеля Айдаров.
— Не беру, — отвечает Тимур.
— Это ваше право.
Судья, подпирая рукой подбородок и явно скучая, наблюдает за диалогом. Прокурор погрузился в свой мобильный. Практикантка-переводчица ерзает на скамейке.
— Отургула! (Садитесь!) — рявкнул на практикантку «калысовец», возмущавшийся до этого количеством «голубых» в зале.
***
Появление следующего свидетеля обвинения заметно оживляет процесс, высокая темноволосая девушка-трансгендер уверенно проходит к трибуне. Она смотрит прямо в глаза судье, прокурору и адвокату, когда те обращаются к ней с вопросами.
Свидетель говорит, что видела только, как упала пострадавшая девушка, и что рядом с ней стоял Жазыбаев, другого утверждать она не берется.
Защитник «калысовцев» начинает задавать вопросы свидетелю, его интересует «свадебная» тематика мероприятия:
— Какая музыка была там?— спрашивает адвокат.
— Нормальная музыка была, — отвечает свидетель.
— Марш Мендельсона был?
— Нет, не было его.
— Что было на столе?
— Фрукты, овощи стояли.
***
Единственный свидетель со стороны «калысовцев», которого суд успел опросить — председатель революционного комитета 2010 года Марат Усконбаев.
Он активно жестикулирует во время своих показаний и очень эмоционально говорит о произошедшем. Сам Усконбаев работает в охранной фирме, живет в пригороде Бишкека и считает, что гомосексуальность — «это болезнь, а их (геев) надо пожалеть».
Усконбаев говорит, что утром того дня ему сказали, что где-то планируется свадьба между мужчинами.
«Я сказал, что если туда пойдут подростки, то может быть ЧП, и мы должны быть там. Так я оказался там. Потом я встретился с ребятами из «Кырк Чоро», нас было 20 или 30», — сказал свидетель со стороны «калысовцев».
Затем Усконбаев рассказывает, как они следили за мероприятием до вмешательства.
«Там висели шарики, играла музыка. Мы следили за тем, что происходит во дворе. Там молодые мальчики и девочки обнимались, выходили и заходили. Там висели голубые шары, и двое мужчин целовались», — продолжает он.
В тот день Усконбаев был в форме охранника, поэтому, по его словам, старался избежать конфликта.
После показаний свидетеля вопросы начал задавать адвокат «калысовцев».
— Когда вы вошли, дверь была открыта изнутри? — спрашивает адвокат.
— Да.
— Какая там музыка играла?
— Свадебная музыка, марш Мендельсона.
— Когда вы вошли внутрь, вы видели мужчин и женщин?
— Да
— В каком состоянии они были в этот момент?
— Они пили вино, и там был дым от анаши.
***
После показаний Усконбаева судья заканчивает процесс. Жазыбаев и Айдаров остаются под домашним арестом — эта мера пресечения была выбрана для них еще на первом заседании.
