Не слушайте президента Беларуси Александра Лукашенко и бывшего режиссёра Никиту Михалкова. Если что, у них есть доступ к хорошей медицине и лучшим врачам. А у вас этого не будет. Коронавирус — это не «просто грипп». Грипп — тоже не простое заболевание, от него могут быть тяжёлые осложнения. Но при гриппе редко бывает такое быстрое развитие пневмонии и такое долгое и тяжелое лечение. К тому же грипп сезонный, им заболевают не все, он менее заразный, от него есть вакцина.
Итак, вчера меня выписали из Республиканской клинической инфекционной больницы (РКИБ) после 16 дней лечения от COVID-19 и пневмонии. Если кто-то утверждает, что не знает ни одного заболевшего, поэтому коронавируса нет, так вот теперь знаете. И болезнь действительно страшная и тяжёлая. Я делал заметки во время нахождения в больнице, поэтому вот хронология личного опыта.
Выражаю огромную благодарность всем, кто меня поддерживал. Конечно, врачам и медсёстрам восьмого отделения РКИБ (заведующая Койсун Ишеналиевна Бегалиева). Они реально делают всё, что могут, в условиях ограниченных ресурсов. За лечение никто не попросил ни копейки, всё за счёт налогоплательщиков и иностранных доноров.
Как так получилось, что я заразился?
Просто не повезло. Стечение обстоятельств, но я понимал, что лично для меня риски существуют, поэтому я так серьёзно интересовался этой темой и делал всё, чтобы не заразиться. Не получилось. Невозможно контролировать всё, особенно других людей.
В феврале и начале марта я был погружён в завершение проектов в «Ололо» параллельно с бёрдвотчингом, планировал поездку в Россию, прозевал закрытие границ, а потом и города, и оказался в изоляции в квартире с пожилой мамой — человеком из группы риска.
С чего всё началось?
Сначала заболела моя мама. Скорее всего, она заразилась 10 мая в магазине «Фрунзе», вдыхая воздух с вирусными частицами от заражённых покупателей или сотрудников сквозь маску, или поправляя маску грязными руками. Тряпичная медицинская маска почти не уменьшает вероятность заражения для носящего, а иногда может её повышать. Пожилым людям намного легче заразиться коронавирусом и заболеть.
Примерно через четыре дня у мамы появился кашель, поднялась температура — сначала незначительно, потом выше 38, а ещё она перестала чувствовать запахи.
У меня же признаки заболевания появились 17 мая, когда появилась лёгкая заложенность в носу и повысилась температура до 37,4.
18 мая пытались дозвониться до поликлиники — не получилось, а в «скорой» сказали номер телефона мобильной бригады.
19 мая пришла мобильная бригада, взяла экспресс-тесты крови из пальца (они были отрицательными) и мазки из носа для ПЦР-теста. При этом у меня 18 и 19 мая болели мышцы ног, да так, что одну ночь я не мог спать.
20 мая мое состояние улучшилось, пропала боль в мышцах и казалось, что всё прошло, но ближе к ночи начался сильнейший озноб с сильным чувством жажды. Несмотря на то, что, как мне казалось, я пил достаточно жидкости, были признаки обезвоживания.
На утро 21 мая у меня стали болеть лёгкие, температура повысилась до 38,4, одновременно я решал вопрос с госпитализацией мамы, которая не хотела в больницу. У неё уже неделю была высокая температура.
Вечером ситуация со мной разрешилась. Позвонили из санэпидемстанции, задали много вопросов: Куда ходил? Почему решил сдать тест? Какие имеются симптомы?
В конце разговора мне объявили, что мой ПЦР-тест положительный, у меня есть час, чтобы собрать вещи — приедет «скорая» и увезёт меня в больницу. Вот это был шок! Нужно было придумать, что с собой брать минимум на две недели.
Госпитализация и лечение
Меня привезли в больницу, измерили температуру и сатурацию (насыщение крови кислородом), взяли ещё один мазок для теста.
Здание — одноэтажный барак. В коридоре 10 палат, в каждой по три койки. Один из моих соседей по палате прибыл до меня, второй — сразу после меня. В палате взяли анализ крови, измерили температуру, сатурацию, давление. Температуру всем измеряют бесконтактно пирометрами несколько раз в день. Потом вкололи антибиотик, а до двух ночи я пролежал под капельницей с ринлактином (солевой раствор).
Первую ночь я не мог спать. На следующий день нас группой сводили на рентген в другой корпус. Состояние было таким же: повышенная температура, озноб, дискомфорт в лёгких со стороны спины. Завотделением (она лечащий врач) напугала, что у меня в крови очень низкие лимфоциты, то есть иммунитет очень слабый, и стало страшно. Вечером на сутки заступила другая врач, она меня приободрила, сказав, что не всё так страшно. Я успокоился и ночью поспал, пока в 5:40 меня не разбудили для измерения температуры.
22 мая мои соседи стали немного чувствовать вкусы и запахи, а то раньше спрашивали у меня, вкусная ли больничная еда. Кстати, еда для больничных условий вполне нормальная. Утром и вечером — каши, днём суп и второе. Еда в индивидуальных одноразовых контейнерах. Обоняние не всегда пропадает, но если пропало на фоне симптомов ОРВИ — скорее всего, коронавирус, нужно срочно вызывать мобильную бригаду, чтобы сделали тесты, и сразу готовить вещи для госпитализации, чтобы не собираться срочно за 50 минут и кучу всего забыть.
23 мая был противоречивый день. Утром, впервые за всё время болезни, нос стал совершенно свободно дышать, вообще самочувствие стало лучше, пропал озноб, я обрадовался. Но радость была недолгой. В обед снова поставили капельницу с ринлактином и тут же нос заложило (при первой капельнице тоже так было), появилась слабая боль в горле, которая постепенно только усиливалась, да ещё повысилась температура.
На вечернем обходе я всё рассказал врачу, она снова меня запугала, сказав, что, если я буду переживать, иммунитета вообще не будет, а лёгкие работают не полностью (хотя сатурация 96 — нормальная). Вскоре меня затрясло, стало тяжело дышать, я ощутил, что лёгкие сжались. Пошёл к медсестре проверить сатурацию — 97. Вот такая психосоматика. Понятно, что я несколько дней полноценно не спал, но ещё и вирус так воздействует на нервную систему.
При этом решался вопрос с госпитализацией мамы и кошкой. В общем, кошку пришлось оставить дома… Подготовили всё по-максимуму, принесли много корма, оставили воду и наполнитель.
Так как не было результата второго теста, маму госпитализировали в шестую больницу уже в 23:00, ей сразу поставили кислородный концентратор.
25 мая маме пришёл положительный тест на ковид и её перевели из шестой горбольницы в реанимацию инфекционки.
26 мая в отделение привезли дополнительные кровати, в палаты поставили ещё по одной кровати. Я отказался их таскать, был не в состоянии. Один сосед переехал в другую палату, к нам поселили двоих из другой палаты, бессимптомных из обсервации. А мне к вечеру стало хуже, дышать стало тяжелее, сатурация упала до 93, привезли кислородный концентратор. На кислороде сатурация поднялась до 97. До 6 утра дышал кислородом, лежал на животе, как рекомендуют, чтобы отходила мокрота. Стало лучше, даже под утро немного поспал.
Утром 27 мая взяли анализ крови, а потом я сходил во второй раз на рентген. Было тяжело, кружилась голова, но на улице дышалось намного легче. В палате четыре человека, духота. Температура 36,9, сатурация 94. Пока концентратор больше не включали.
Удивительно, что даже здесь некоторые пациенты не верят в существование этого вируса.
Например, двое новых соседей, которые чувствуют себя хорошо. Или мужчина, с которым разговаривал по пути с рентгена, приехавший из Оренбурга, находившийся в обсервации. Странные люди, будто они не видят вокруг себя тех, кто на самом деле болеет.
28 мая ночью и утром дышал через концентратор, без него становилось хуже. Но днём его забрали для другого пациента, потом началась жесть. Лежал без кислорода, дышал часто, старался полной грудью, чтобы задействовать весь оставшийся объём лёгких. Головокружение усиливалось, потом руки и ноги стали ватными, позвал на помощь. Сатурация при этом была 98, но мне казалось, что я задыхаюсь.
Прикатили концентратор обратно и дали кислород. Я съел таблетку с глюкозой, съел яблоко, постепенно стало лучше. Поставили капельницу с физраствором. Пообедал. Взяли кровь на анализ — очень густая. Думаю, что не столько в сатурации дело, сколько в состоянии организма, а конкретно в крови. Раз я до этого самостоятельно дышал на 98% сатурации, значит лёгкие работают. Но при этом мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода.
Возможно, организм привык дышать в условиях избытка кислорода, и ему казалось, что обычный уровень кислорода в атмосфере ненормально низок. Поэтому я сначала стал держать трубочку с кислородом не в носу, а на расстоянии, чтобы организм постепенно переобучить. Приходила врач, я всё ей рассказал, она сказала, что это, возможно, была сердечная одышка. Потом без кислорода сатурация увеличилась до 97, хотя за день до этого без кислорода она падала ниже 91.
Тем временем маму перевели из реанимации в четвертое отделение. Она также была под кислородом.
29 мая ночью спал без кислорода, лёгкие более-менее работали. Сатурация — 96. Потом концентратор увезли, я им всё равно не пользовался. Рано утром снова взяли анализ крови. Предполагаю, что вчерашнее состояние было связано с сердцем и кровью.
Ещё раз на обходе подтвердили улучшение состояния лёгких. А ухудшение до этого завотделением объяснила побочными эффектами прежних антибиотиков (антибиотики мне заменили). Эту всю несвойственную организму химию, как и продукты распада поражённых клеток, нужно выводить, поэтому пил около 2,5-3 литров воды в день. Мне назначили кардиомагнил для предотвращения тромбозов.
30 мая заведующая сказала, что кардиомагнил мне нужно принимать месяц, так как в левом лёгком на рентгене обнаружен фиброз, благо таблеток в упаковке было как раз 30 штук. Температура 36, сатурация 97. То есть оставшегося объёма лёгких достаточно для снабжения организма кислородом, по крайней мере, в покое. Мне ещё нужно закончить курс антибиотиков.
Вены все истыканы и «ушли» на обеих руках. На правой руке катетер, в него делают инъекции. Но на следующий день его в любом случае положено будет поменять. Впервые в душ сходил, смыл с себя токсины. Да, тут есть душ в подсобном помещении, где санитарки хранят тележку с вёдрами. Полдня в ванне было замочено постельное бельё, только к вечеру освободили.
31 мая. Оказывается, наплыв пациентов не прошёл даром. В новостях прочитал, что 19 медиков в РКИБ заболели COVID-19. Больница перестала принимать новых пациентов. У нас впервые не было вечернего обхода. Утром был обход с «позитивным» врачом. Температура 36,2, сатурация 97, чувствовал себя бодрее.
1 июня сходил на рентген. Голова кружилась, хотя сатурацию измерили — 96-97, пульс 125. Как же надоело это состояние!
По дороге очередной мужик сказал, что это обычный грипп. Бесят уже такие.
Ужасно хотел спать. После обеда спать не мог из-за капельницы, вечером — из-за соседей, утром в 6 часов будят, чтобы сделать укол. Уже который день так…
Двоих соседей выписали. Меня сначала перевели в одиночную палату, а потом объявили, что отделение закрывают и всех переводят по другим отделениям. Перевели в четвертое отделение. Двухместная палата, туалет и ванная здесь же. Постельное бельё страшное, в пятнах, прикасаться противно. Второй этаж. Окно в палате не открывается, но открыто в туалете, что тоже неплохо. Сосед — около 20, лежит с 22 мая, сегодня сдал первый контрольный тест, то есть через два дня его могут выписать. В четвертом отделении в коридор не пускают, кипяток приносят в чайнике.
2 июня приходил врач, поспрашивал про самочувствие. Лёгкие не слушал. Хотел отправить меня на рентген, но я сказал, что вчера ходил. Потом пришла медсестра и сняла катетер. Надеюсь, он больше не понадобится.
3 июня в 5:50 утра пришли брать мазки из носоглотки и глотки. Довольно неприятная процедура. До этого мазки брали не так жёстко. Если всё будет нормально и тест будет отрицательным, то на следующий день возьмут ещё мазок — и если и он будет отрицательным, то через два дня выпишут.
4 июня рано утром взяли второй мазок для контрольного теста.
5 июня объявили, что выписывают, забрали одежду на санобработку, через пять часов вернули. Собрал вещи, на улице пропустили через дезинфицирующий туннель, потом дали справку и пропустили через ворота на Кулатова в какие-то задворки. Вызвал такси «Яндекс» Комфорт+.
Кошка выжила, но с охрипшим голосом и почти без корма.
6 июня позвонила участковая врач. Сказала, чтобы утром и вечером ей сообщал температуру. Из квартиры нельзя выходить. А через 13 дней будет ещё один тест. Приходила мобильная бригада, переписали все данные из выписки, паспортные данные, хотели установить приложение, но я в обязательстве соблюдать карантин написал отказ от установки. Одна из медсестёр кашляет.
В общем, болезнь ещё не побеждена окончательно. Лёгкие ещё болят, иногда покалывают. Надеюсь, что рецидива пневмонии не будет, а восстановление пройдёт успешно.
Мама ещё в больнице, но у неё улучшение и в ближайшие дни её могут выписать.
Что нужно знать про коронавирус?
- Заразиться можно, это реально, даже соблюдая меры предосторожности и самоизоляцию, если есть факторы риска. Например, если дома есть человек из группы риска и он ходит в магазин — принесёт заразу, сам заболеет и всех заразит. У пожилых людей много рецепторов ACE2, к которым цепляется своими шипами коронавирус, поэтому люди постарше проще заражаются, особенно если забывают о том, что нельзя трогать маску грязными руками. Поэтому пожилым лучше сидеть дома или выходить гулять, но не туда, где много людей. В одном доме, как правильно, заболевают все, но с разной тяжестью. Сейчас любое ОРВИ, особенно протекающее необычно, следует потенциально считать коронавирусом.
Лечение — это гонка на выживание.
- Я читал, что иммунитет начинает бороться с вирусом только спустя несколько дней, но к этому времени количество лимфоцитов становится критически низким, то есть иммунитета не остаётся. Организм становится беззащитным, его атакуют бактерии, развивается вирусно-бактериальная пневмония.
- При этом из-за многодневной высокой температуры кровь густеет, повышается риск тромбозов, инфарктов и инсультов. Специфического лечения сейчас нет. С бактериальным воспалением борются антибиотиками, причём не все они могут нормально переноситься и быть эффективными.
- Токсины выводятся почками и печенью. Пить нужно не менее 2,5 литров воды в сутки. Из противовирусных препаратов только «Ремдесивир» показал небольшую эффективность, но он токсичный и его не успевают производить в нужных объёмах даже в США (можно сказать, что его нет). В Кыргызстане в крайнем случае могут применить препарат против ВИЧ «Алувиа» (лопинавир+ритонавир), но он не показал эффективность против SARS-CoV-2, при этом тоже токсичен. Некоторым тяжёлым пациентам могут делать переливание плазмы.
- Важно при вирусной пневмонии лежать на животе хотя бы часть времени. Так жидкость из лёгких отходит и не застаивается, существенно понижается риск тяжёлых осложнений. Лежание на животе понижает шанс попасть на аппарат ИВЛ и повышает шансы успешно с него уйти. ИВЛ — вообще крайняя мера, всё лечение направлено на то, чтобы не допустить такого состояния.
- При снижении сатурации ниже 94 нужно давать кислород, чтобы не было повреждения мозга от гипоксии. А кислород только в больнице, поэтому скорейшая госпитализация очень важна для выздоровления при пневмонии.
- Антибиотики, которыми лечат пневмонию — штука непростая. Во-первых, к отдельным препаратам может быть аллергия. Во-вторых, убивается микрофлора, нормальное пищеварение долго восстанавливается. В-третьих, повышается риск появления инфекции, устойчивой к антибиотикам.
- Коронавирус поражает ещё и нервную систему (поэтому многие перестают ощущать запах и вкус), в том числе, дыхательный центр. Человек может не ощущать нехватку кислорода, не иметь одышки, но при этом сатурация падает и развивается гипоксия. Именно поэтому сатурацию постоянно мониторят.
- Быть зависимым от кислородного концентратора, электричества, кое-как держащейся розетки, удлинителя — очень страшно. А еще концентратор могут увезти к более тяжёлому пациенту.
- Если есть симптомы, нужно подготовиться к госпитализации, чтобы она не стала неожиданностью. Подготовить вещи, одежду, посуду, термос (пить нужно будет очень много), зарядник для телефона, пауэрбанк, варенье, ложку, кружку, туалетную бумагу (побольше — антибиотики вызывают диарею), влажные салфетки. Не надо брать скоропортящиеся продукты. Решить вопрос с детьми и, особенно, с домашними животными. Найти, кому можно оставить запасной ключ, если требуется. В дом можно безопасно заходить через трое суток после того, как его покинули заражённые, но предписания санитарных служб могут быть другими.
Молодые тоже болеют.
- У меня в палате были 21-летние с пневмонией. Конечно, если нет каких-то тяжёлых заболеваний, они обычно легко излечиваются. Вообще хронические заболевания в любом возрасте сильно влияют на течение заболевания. Организм работает на пределе, поэтому если есть слабые места, они сразу дают сбой.
Все карантинные меры, принудительная обсервация и ранняя госпитализация хоть и не гуманны, но реально сдерживают рост заболеваемости и спасают жизни. Пока система здравоохранения способна «переварить» содержание даже бессимптомных людей в стационарах без лечения — это очень хорошо, но долго продолжаться это не может. Медики, которые работают в стационарах и обсерваторах, действительно герои. Условия работы тяжёлые, есть риск заражения, но при этом они делают всё, что могут в этих условиях. Санитарка, которая моет пол в палате в 30-градусную жару в защитном костюме с запотевшей маской — красноречивая иллюстрация.
Берегите себя и будьте здоровы!
