Этот текст написан от лица сооснователя Kloop.kg Бектура Искендера. Подпишитесь на его увлекательнейший телеграм-канал.
Журнал «Тайм» — тот самый «Тайм», популярнейший в мире печатный еженедельник — выпустил интервью с президентом Кыргызстана Алмазбеком Атамбаевым.
Разговаривал с ним Ян Бреммер — человек, считающийся топовым политологом. Он основал консалтинговую фирму Eurasia Group с офисами в нескольких дорогих городах мира, которая занимается «консультациями по политическим рискам».
То есть, например, когда некая условная компания хочет войти в новую для себя страну, Бреммер и его сотрудники рассказывают им, какова вероятность отжима их бизнеса местным диктатором. (И, надо полагать, получают за это достаточно денег, чтобы содержать, в числе прочих, офис в Сингапуре.)
Если бы, впрочем, у меня был бизнес, и я хотел бы войти на рынок Кыргызстана, то страшно даже представить, что насоветовал бы мне Бреммер. Потому что из его разговора с Атамбаевым складывается впечатление, что о Кыргызстане он знает критически мало.
«It’s a genuine democracy»
«Это настоящая демократия»
Подробных описаний того, что такое демократия, существует довольно много, но возьмём как пример то, что вывел соотечественник Бреммера, американский политолог Ларри Даймонд, считающийся одним из ведущих в мире специалистов по изучению демократии.
Согласно Даймонду, у демократии есть четыре основных признака:
— Это политическая система, в которой правительство и/или парламент избираются и сменяются через честные и свободные выборы.
— Это общество, в котором люди могут свободно участвовать в политической и общественной жизни страны.
— Это когда права каждого человека защищены и соблюдаются.
— Это когда действует принцип верховенства права и все равны перед законом.
Если бы Бреммер подробнее изучил историю правления Атамбаева, то узнал бы, что практически с каждым из этих пунктов — и особенно с двумя последними, — в Кыргызстане огромные проблемы.
У нас есть осуждённый на пожизненный срок правозащитник, судебный процесс против которого вёлся с такими нарушениями, что даже Комитет ООН по правам человека потребовал пересмотр (и пожизненный срок всё равно остался в силе).
У нас милиция и спецслужбы периодически применяют пытки, и я знаю об этом не понаслышке, ибо сам стал однажды жертвой избиения сотрудниками ГКНБ в 2011 году, когда восхвалённый Бреммером Атамбаев был премьер-министром.
У нас нет никакого равенства перед законом хотя бы потому, что одному кандидату в президенты можно безнаказанно использовать в агитации религиозного деятеля, а другому — нельзя.
Можно ли назвать Кыргызстан страной, в которой есть стремление построить демократию? Однозначно да.
Можно ли назвать Кыргызстан «настоящей демократией», как это делает Бреммер? Наверное, прежде чем дать ответ на этот вопрос, надо побыть в Кыргызстане какое-то продолжительное время, хотя бы несколько месяцев.
Бреммер в последние годы очевидно этого не делал. Поэтому как человек, проживший в Кыргызстане большую часть жизни, я осмелюсь сказать за него: нет, Кыргызстан очень рано называть «настоящей демократией».
«[Kyrgyzstan] now has plenty of committed democrats, among them Atambaev»
«В Кыргызстане сегодня много преданных демократов, включая Атамбаева»
Назвать Атамбаева «преданным демократом» — это как минимум преувеличение (как максимум — ложь).
Атамбаев образца 2009 года ещё мог сойти за преданного демократа. Атамбаев образца 2017 года — это человек, на совести которого, например, нарушение собственного же обещания не менять конституцию Кыргызстана.
Человек, который, агрессивно продвигая эти самые изменения, добился максимального ослабления судебной системы на уровне законов.
В конце концов, это человек, который совсем недавно обещал выжигать оппонентов «калёным железом». Если это путь преданного демократа, то, пожалуй, Бреммеру стоит написать своё альтернативное определение этого термина.
Переходим теперь к вопросам Бреммера, тем более, что текст состоит, в основном, из его диалога с Атамбаевым.
Ни одного неудобного вопроса политолог не задаёт. В тексте ноль вопросов о внутренней политике Кыргызстана — скорее всего потому, что Бреммер о ней ничего не знает.
Зато в одном из вопросов есть, например, такое утверждение:
«Russia, China, Kazakhstan, Uzbekistan – your neighbors are not democracies, and aren’t moving in that direction»
«Россия, Китай, Казахстан, Узбекистан — ваших соседей нельзя назвать демократиями, и не похоже, чтобы они двигались в этом направлении»
С географией здесь не очень хорошо: Россия не является соседом Кыргызстана, нас разделяет 1700 с лишним километров — это больше, чем расстояние между Францией и Беларусью. Впрочем, в конце концов, Бреммер — эксперт по политическим рискам, а не по географии.
Возвращаясь к цитате, само по себе утверждение справедливо. Но в этом и причина, почему Бреммер, а часто даже и сами жители Кыргызстана, искаженно воспринимают нашу страну лишь из-за причудливого расположения и соседства.
У меня есть один друг из Азербайджана, который, из-за своей журналистской деятельности, вынужден был уехать из родной страны без возможности вернуться.
Он мне рассказал в этом году, как сложно стало их гражданскому обществу привлекать мировое внимание из-за усиления диктатуры Эрдогана в Турции: потому что когда в Турции за один год посадили в тюрьму более 50 тысяч людей, десятки политзаключенных соседнего Азербайджана стали казаться слишком маленькой цифрой.
Кыргызстан живёт с этой проблемой все 26 лет своего существования. Уровень свободы слова был всегда у нас выше, чем у соседей. Политзаключенных у нас было всегда меньше, чем в условном Узбекистане или Таджикистане.
Выборы у нас, да, всегда проходили конкурентнее. И даже Атамбаев не выглядит таким забронзовевшим, как, например, Назарбаев.
В этом и проблема. Кыргызстан может ещё долго продолжать становиться гораздо более худшим местом с точки зрения демократии, но при этом всё равно выглядеть свободнее любой другой центральноазиатской страны, а также Китая и России.
Мы даже можем вернуть Бакиева образца 2009 года — самое худшее, что у нас вообще было, — и он всё равно будет выглядеть не таким нелепым, как Эмомали «Дейенерис» Рахмон и его 30-этажный титул.
Под обаяние Атамбаева легко попасть — он действительно может восхитить на фоне центральноазиатских царьков. Особенно когда ты не живёшь в этом регионе и ожидаешь увидеть очередного обмудка с золотыми статуями, а с тобой разговаривает человек, который даже иногда говорит не самые глупые вещи.
Однако Атамбаев — всего лишь лучший среди самых худших. Он троечник среди двоечников.
Его достижения выглядят достижениями только если сравнивать их с тем ограниченным географическим ареалом, о котором с ним говорит Бреммер.
Но читатели «Тайма» этого уже не поймут.
